История русской деревни и возможность ее возрождения. Правительство огласило новую программу по возрождению деревни

Опыт Глеба Тюрина по возрождению деревень.
Инновационное возрождение провинции: социальные технологии, NEO-экономика и прикладная психология.

Бывший валютный дилер Глеб Тюрин решил взяться за спасение «обескровленных» северных деревень.
То, что Тюрин за 4 года сделал в архангельской глубинке, не имеет прецедентов. Экспертное сообщество не может понять, как ему это удается: социальная модель Тюрина применима в абсолютно маргинальной среде и при этом незатратна. В западных странах аналогичные проекты стоили бы на порядки дороже. Изумленные иностранцы наперебой приглашают архангелогородца делиться опытом на всевозможных форyмах — в Германии, Люксембурге, Финляндии, Австрии, США. Тюрин выступал в Лионе на Всемирном саммите местных сообществ, его опытом активно интересуется Всемирный банк. Как это все случилось?

После вуза Глеб поехал учительствовать в сельскую школу в самом отдаленном районе Архангельской области. Отдал педагогике семь лет жизни. В начале 90-х вернулся в город, восстановил свой приличный английский, освоенный еще в элитной английской школе, работал менеджером и переводчиком в разных СП и западных фирмах, в американской бизнес-школе, стажировался на Западе, изучал банковское дело в Германии и стал старшим валютным дилером в Архангельскпромстройбанке.

«Это было по-своему очень интересно. Но чувствовал себя таким тикающим механизмом: весь день сидел перед кучей мониторов и щелкал деньги. Иногда по 100 миллионов рублей в день», — вспоминает Глеб. Что испытывает бывший учитель, который продает миллионы долларов при колебаниях курса? Дикий стресс.

А когда он выходил из банка, то видел, как нищие учителя устраивают демонстрации, перед мэрией кричат бабушки, которым не платят пенсию. «Через наш банк проходило по полтора миллиарда долларов в год. Стране не нужны были никакие западные инвестиции, мы могли бы сами полностью модернизировать свою экономику. А вокруг все сыпалось», — с горечью говорит Глеб.

Ельцинское десятилетие разорило Русский Север похлеще гражданской войны. В Архангельской области без труда можно упрятать Францию. Край богатый, но сегодня это преимущественно глушь, бездорожье, безработица. При советах чуть ли не все население было занято в лесной отрасли и сельском хозяйстве. В 90-м году плановую экономику отменили, рубильник выключили. Молоко, мясо по деревням закупать перестали. За 10 лет жители поморских сел, предоставленные сами себе, что называется, дошли до ручки: живут почти одними огородами и грибами. Кто может — уезжает, большинство — пьет горькую.

Во время поездки по Скандинавии Глеб как-то оказался в маленьком рабочем поселке и увидел там «кружок будущего». Сидят трезвые работяги и думают, что они будут делать, когда через несколько лет закроется их завод. Сначала он подумал, что они от своего развитого капитализма совсем обалдели. А потом понял, что это тот самый социализм, который мы строили и не построили. И решил то же самое попробовать делать в России. Он придумал и создал Институт гражданских и социальных инициатив — бесприбыльную негосударственную организацию, которая взялась за возрождение архангельской провинции. «Местная власть там живет на дотации сверху, делят их между райцентрами. А на периферию денег уже не хватает. Закрывают школу, потом — фельдшерско-акушерский пункт — все, деревня обречена. Из 4 тысяч деревень через 20 лет хорошо, если останется тысяча», — прогнозирует Тюрин.

А ведь до революции жители Поморья хозяйствовали крепко, жили трезво и зажиточно. На русском Севере были развиты многие промыслы и ремесла, возделывались разнообразные сельхозкультуры, шла бойкая торговля с другими регионами. Крестьяне сами содержали дороги и деревни. Почти в Приполярье получали рожь — 40 центнеров с гектара, держали стада быков, строили просторные деревянные дома-крепости, которым износу нет, — и все это при отсутствии техники, удобрений, гербицидов. Это была веками отлаженная система крестьянского самоуправления. Именно демократические традиции русского Севера сделали край процветающим. А Русский Север в 16-м веке — это половина страны.
Глеб Тюрин воспроизвел традиции российского земства в современных условиях.

С единомышленниками он стал ездить по деревням и собирать народ на встречи, организовывать клубы, семинары, деловые игры. Старались расшевелить людей, которые сникли, считая, что о них все забыли, что они никому не нужны, и ничего у них не может получиться. Существуют наработанные технологии, которые позволяют порой довольно быстро воодушевить людей, помочь им по-иному посмотреть на себя, на свою ситуацию.

Поморцы начинают думать, и оказывается, что у них много чего есть: лес, земля, недвижимость, другие ресурсы. Многие из которых бесхозны и гибнут. Например, закрытую школу или детсад немедленно разворовывают. Кто? Да само же местное население. Потому что каждый сам за себя и норовит хоть что-то лично для себя урвать. Но они разрушают ценный актив, который можно сохранить и сделать основой выживания данной территории. Мы пытались объяснить на крестьянских сходах: сохранять территорию можно только сообща.

Тюрин находил внутри этой разуверившейся сельской общины группу людей, заряженных на позитив. Создавал из них некое креатив-бюро, учил их работать с идеями и проектами. Это можно назвать системой социального консалтинга: обучали людей технологиям развития. В результате за 4 года население местных деревень воплотили 54 проекта стоимостью 1 миллион 750 тысяч рублей, которые дали экономический эффект почти в 30 миллионов рублей. Это уровень капитализации, которого нет ни у японцев, ни у американцев при их передовых технологиях.

Принцип эффективности
«Из чего складывается многократное увеличение активов? За счет синергетики, за счет превращения разрозненных и беспомощных одиночек в самоорганизующуюся систему.
Общество представляет набор векторов. Если часть их удалось сложить в один, то этот вектор сильнее и больше чем арифметическая сумма тех векторов, из которых он сложен.»

Селяне получают небольшую инвестицию, сами пишут проект и становятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же они сами обсуждают, где и что они будут делать, причем ищут самое дешевое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними тренер. Его задача — привести их к ясному пониманию, что они делают и почему, как создать тот проект, который в свою очередь потянет за собой следующий. И чтобы каждый новый проект делал их экономически все более самодостаточными.

В большинстве случаев это не бизнес-проекты в конкурентой среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошли, уже могут идти дальше.
Вообще, это некая форма изменения сознания. Население, которое начинает себя осознавать, создает внутри себя некий дееспособный орган и вручает ему мандат доверия. То, что называется органом территориального общественного самоуправления (ТОС). По существу, это тоже самое земство, хотя несколько иное, чем было в 19-м веке. Но смысл — тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за ее развитие.

Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо- или теплоснабжения, дорог или освещения: они создают будущее своей деревни. Главные продукты их деятельности — новое сообщество и новые отношения, перспектива развития. ТОС в своей деревне создает и старается расширить зону благополучия. Некоторое количество успешных проектов в одном населенном пункте наращивает критическую массу позитивного, которая меняет всю картину в районе в целом. Так ручейки сливаются одну большую полноводную реку.

Вот реальные примеры того, что удалось сделать Глебу и его команде:
В Коношском районе со времен советской мелиорации летом нет воды. Стали искать выход. Вспомнили: есть артезианская скважина, но надо построить водонапорную башню. Если идти обычным административным путем, сооружение потянет на миллион рублей, у муниципалитета таких денег нет. Но людям нечем поить скот и поливать огороды. Что делать? Придумали: собрать водонапорную башню из трех старых. Разработали проект. Район помог с инженерным обеспечением. Работали деревенские бесплатно. Закупили только новые трубы, разводные ключи — вся стройка обошлась в 50 тыс. рублей. И теперь вода здесь есть!
* * *
В соседней деревне Фоминской такая же беда с водой. ТОСовоцы решили привести в порядок родники под деревней. При этом сделали из них еще и местную достопримечательность. Вычистили помойку вокруг источников, поставили бетонные кольца для водозабора, срубы, беседку в традиционном русском стиле, декоративную ограду. И стали заманивать туристов. Как? Очень оригинально. Источники были названы родниками любви и поцелуев. В местном ЗАГСе оставили рекламу. И новобрачные поехали. Родилась традиция. Сейчас там каждое воскресенье свадьба. Едут с райцентра. Каждая свадьба оставляет 500 рублей. Для деревни это деньги. Уже и новые русские приезжают туда отдохнуть — там начали площадку для шашлыков отделывать. А еще тамошний ТОС отстоял лес от вырубки, добился льгот своим ветеранам, взял на себя обмен паспортов и многие-многие другие дела, о которых прежде и думать не могли. Теперь уже и молодежь начала подтягиваться к ТОСу — поверили.
* * *
В поселке Хозьмино Вельского района идея была другая — благоустроить два дома для ветеранов войны. Поначалу это казалось сомнительным. Почему этим двум? И в чем тут развитие? Их аргумент: «Мы сделаем более красивым поселок». Эффект проекта был невероятным. За 250 долларов, выделенных по гранту, они обшили вагонкой два дома, покрасили и украсили резными карнизами и наличниками. Живущие рядом посмотрели и задумались: надо свои дома сделать не хуже. Так возникла целая «музейная» улица домов, украшенных с невероятной фантазией. Идея следующего проекта была более практичной: перепахать все общественные сенокосы и засадить травой, которая даст гораздо больше зеленой массы. После этого тосовцы взялись модернизировать старую изношенную систему отопления поселка, при которой нещадно мерзли зимой, и постоянно висела угроза полного разморожения системы. В 16 домах установили печи или мини-котельные, а освободившиеся мощности отопительной системы направили на школу, клуб, больницу. Эффект проекта: 80 000 рублей в год экономии бюджетных денег. По завершении проекта экономия составит 600 тыс. рублей в год. А еще хозьминцы взялись восстанавливать свою уникальную церковь XVIII века.

В деревне Леушинской рядом с Хозьмино группа женщин, создав ТОС, взялась за здание запущенной котельной. Это была страшная мертвая индустриальная коробка из кирпича, заполненная громадами ржавых котлов и труб, в которой выл ветер и напивались алкаши. Тосовки придумали сделать там шейпинг-зал. Подняли мужиков, вытащили котлы, утеплили здание, привели в порядок крыши и стены, настелили полы, все покрасили, установили печь. Теперь тут есть современный спортзал, вокруг которого начала роиться молодежь и подростки, те, что прежде болтались без дела — с ними уже устали «бороться». А район под новый спортцентр дал пол-ставки руководителя спортивных секций.
* * *
В соседней деревне Берег того же Вельского района — масса безработных женщин. Они решили выращивать капусту. Создали производственный кооператив. Им дали безвозвратный грант. Они капусту вырастили, продали, на полученные деньги благоустроили медпункт, обстановку, спортплощадку для детей. И изменили ситуацию в деревне в принципе. Сейчас провели ремонт в клубе и создают там информационный центр ремесел.
* * *
В старинном селе Ошевенск в 40 километрах от Каргополя, ТОС тоже обратился к возрождению культуры и развитию туризма. Места тут живописнейшие, много старины, но все в разрушенном состоянии, нет работы, все пьют. Тосовцы взяли заброшенный купеческий дом XIX века и за два года полностью его восстановили, воссоздав в нем интерьер позапрошлого века. Получилась замечательная маленькая гостиница- музей. Когда энтузиасты начинали, деревня не верила: «Да какой у нас туризм?!» Но когда проект успешно довели до конца, деревенские стали проситься: «Ну, если у вас еще что-нибудь будет, вы уж нас возьмите!» Сюда уже приезжали архангельский Владыко, туристы из Москвы и даже Америки.
* * *
А вот в деревне Заозерье Мезенского района, что на самом севере области, на границе с тундрой, ситуация может показаться на порядок более сложной, чем в остальных архангельских деревнях. В деревне осталось всего двое ребятишек — школу собирались закрывать. Никакого производства, все закрыли. Это почти при полной изоляции от центра областного центра! Разбитая дорога есть только зимой — 550 километров смертной муки. За что тут браться? Стали думать, спорить. И вот что надумали. В районе много одиноких стариков, которым нужна помощь. Их увозят в богадельню областной центр. А что если открыть для них дом престарелых? Нет помещения? Перевезти огромное здание закрытого детсада из соседней деревни!

Взялись и за три года сделали! В январе 2004 года открыли дом престарелых на 14 мест. У многих местных появилась работа, место сбыта с/х продукции.

Чтобы привлечь сюда медсестру (головная боль для многих даже более благополучных деревень!), тосовцы отремонтировали заброшенную квартиру в общежитии и дали объявления в газетах по всей России: «Требуется медсестра. Желательно с детьми. Благоустроенная квартира предоставляется». Оказалось, что в стране полно женщин, которые мечтают уйти от пьющего мужа, да некуда. И к ним приехала одна такая — с двумя детьми-школьниками. А это значит, что и дом престарелых обеспечен медпомощью, и еще школьников добавилось. Значит, школу не закроют.
* * *
Развитие — это не передача денег, как думают некоторые чиновники. Развитие — это передача умений, передача навыков, передача знаний, которые формируют инновационное поведение жителей, сообщества. Поэтому совершенно очевидно, что это требует появления людей, которые умеют работать с этим профессионально, — таких профессиональных «развивателей», людей, которые помогают создавать развитие. Инновацию надо принести, адаптировать, показать, научить, помочь внедрить, сопровождать до тех пор, пока она не приживётся, пока на практике кто-то из сельчан не сможет реализовать что-то инновационное. А потом нужно показать остальным, объяснить, растолковать. И тогда эта инновация обретает последователей, становится жизненной реалией.
* * *
С «подачи» Тюрина и его Института в Архангельской области было создано около 40 ТОСов — зарегистрированных групп неравнодушных к собственной жизни людей. Реальных органов власти на селе. Эти проекты, если говорить упрощенно, строятся из нескольких элементов:
1. Люди на местах объединялись, чтобы развивать свою местность. Для начала это были небольшие группы, которые становились структурой развития своей деревни, своего села - по сути, выступали в партнерстве между собой и в партнерстве с властью.

2. Эти люди сами существенно изменялись: брали на себя ответственность за свою судьбу. Уже через небольшое время они думали и взаимодействовали по-новому, получив определенные навыки и знания.

3. При некоторой поддержке жители десятков северных деревень находили умные и оригинальные решения своим проблемам, превращали эти решения в проекты, находили и получали необходимые ресурсы, начинали реализацию проектов и в подавляющем большинстве случаев доводили их до эффективного результата - успешно завершали первые проекты и начинали новые.

Подобный способ развития приводит к мощному увеличению активов территории, к реальной ее капитализации - к тому, что бедность и бесперспективность уступают новым возможностям, новой локальной экономике. И больших денег для этого не требуется. Скорее, нужны воля, желание и определенные технологии социального консалтинга. Глеб Тюрин с коллегами смогли показать, что реальные изменения могут быть запущены где угодно, практически в любых, даже в самых, казалось бы, безнадежных местах.

Разработанные механизмы и технологии начинают широко применяться в регионах России страны. О развитии территорий сегодня все чаще думают горожане - они становятся главной аудиторией, главным двигателем перемен. Это признак нашего времени. Прежде город был пылесосом, «пожиравшим» человеческие ресурсы территории. Теперь «городские» готовы возвращать долги малой родине, своим деревням и погостам, своему прошлому. И своему будущему. Именно нынешние горожане, их таланты и возможности послужат возрождению российской глубинки.

Сейчас возможно и необходимо построить совершенно новую глубинку, - наши деревни и малые города. Новую экономику, новую систему расселения - современную, микроурбанизированную среду, в которой мы сможем жить, не думая о мегаполисах как единственном источнике удобства и благоденствия, потому что «на земле» будет лучше, чем в мегаполисах.

Достойную жизнь в современной России невозможно себе представить без эффективного самоуправления в провинции. Главный фактор развития самоуправления — ответственное отношение самих жителей к своим природным, техническим и, что самое главное, человеческим ресурсам.
Чтобы узнать больше об опыте и подходе Глеба Тюрина к возрождению деревень и малых населенных пунктов смотрите в прекрепленных к посту видео, статьях и книге, ссылки ниже.
Книгу Глеба Тюрина «Опыт возрождения русских деревень» можно скачать по

Дополнительные статьи о деятельности Глеба Тюрина:
Ненастоящие люди – настоящие деньги —http://www.stringer.ru/publication.mhtml?Part=47&PubID=5051
От Лос-Ангельска до Нью-Йоркино — http://ogoniok.com/4946/22/
Статья Глеба Тюрина «Корпорации, социальный капитал и модернизации страны» —http://magazines.russ.ru/nz/2006/48/tu19.html
Россия и следующая долгая волна, или почему так важны сельские территории — http://www.regnum.ru/news/1181953.html

Дорога домой. Фильм о переселении из мегаполисов и возрождении глубинки:

Глеб Тюрин. Возрождение деревни. Архангельский опыт:

Глеб Тюрин — Инновационное развитие территорий через вовлечение населения:

Глеб Тюрин. Как изменить маленький город. Проект Новое Пикалёво:

До революции 17 года Россия, как пишут в учебниках, была аграрной страной. Крестьяне составляли абсолютное большинство населения и кормили всю империю. После революции началось раскулачивание, коллективизация, индустриализация и прочие прелести. В результате появились колхозы и совхозы — эдакое социалистическое крепостное право . Землю крестьяне так и не получили. А вот право работать, работать и работать за гроши осталось .

Многие сейчас ругают советские колхозы. Заслуженно. У колхозной системы была куча недостатков. Мизерная оплата труда. Отсутствие перспективы — рядовой колхозник и его дети были обречены на тяжёлый труд до могилы. Выбиться «в люди» или уехать в город было трудно, особенно в сталинское время. Колхоз убивал любую личную инициативу и приучал людей к мысли, что они ничего не решают, их дело — подчиняться приказам сверху.

Тем не менее худо-бедно, но эта система работала. Колхоз был социально-образующим фактором и создавал необходимую для выживания инфраструктуру: строил дома, дороги, школу, больницу, дороги, детский сад и т.д. Вольно или невольно колхозное руководство заботилось о нуждах местного населения. Пусть колхозник гнул спину на колхоз за копейки. Зато колхоз помогал крестьянину выжить. Если нужно было вспахать огород, колхоз давал лошадь. Колхоз давал зерно, дрова, сено. Как и во всём СССР, в деревне процветало мелкое воровство, которое считалось не преступлением, а обычной практикой. Бригадир воровал машину свёклы, рядовой колхозник — мешок картошки. Но этот мешок помогал семье пережить зиму. Колхоз развивал хозяйство во всех направлениях: были поля, коровники, птичники, пасеки, сады, мастерские. Колхоз давал работу всему селу. Благодаря колхозам и совхозам русская деревня пусть не процветала, но сохраняла жизнеспособность.

Когда совок развалился, развалилась и колхозная система, а вместе с ней и сельское хозяйство. Немного статистики. За годы аграрных реформ исчезло 27 000 колхозов и 23 000 совхозов. В 2011 году зерна было собрано всего 90 тонн. Это чуть больше половины от дореформенного количества. Животноводство пришло в упадок. Количество коров уменьшилось в 21 млн. голов до 12, свиней — с 33 до 9 (!), овец и коз — с 67 до 10 млн. голов. Российская корова даёт молока почти в три раза меньше американской и почти в 4 раза меньше израильской. Среднегодовая урожайность зерновых на российских нечернозёмах в 4 раза меньше, чем на шведских, и почти в 4 с половиной раза меньше, чем в побеждённой Германии.
Сельское хозяйство дышит на ладан. Парадоксально, но факт: до 70% продовольственных потребностей нашей страны покрывается за счёт импортных поставок . И дело даже не в том, что Россия, славящаяся плодородными чернозёмами Кубани, не в состоянии прокормить себя сама. А в том, что заниматься сельским хозяйством рационально и по-хозяйски , как это делали высланные в 20-е годы кулаки или умные председатели колхозов, невыгодно . В докризисные годы литр солярки в деревне стоил дороже литра молока. Кто в таких условиях рискнёт держать корову? Колхозы развалили, а взамен ничего не создали . Работы в деревне нет. Молодые уезжают, остающиеся медленно спиваются. Деревня деградирует. В некогда процветавших селах доживают свой век дряхлые старухи да алкоголики.

Деревни, сёла и города российской периферии стремительно пустеют. Если посмотреть на карту России, легко заметить, что больше всего людей живут в городах и вокруг городов. Население сосредоточено в треугольнике, углами которого являются Санкт-Петербург на севере, Сочи на юге и Иркустк на востоке. Чем дальше от города, тем безлюднее. Страна медленно превращается в архипелаг. Больше всего пострадал Дальний Восток и Крайний Север. За последние 10 лет население на Дальнем Востоке сократилось на 40%. На Крайнем Севере — на 60%. В Сибири исчезло 11 000 деревень и 290 городов. Если при совке эти регионы выживали благодаря госдотациям, то сейчас все, кто в состоянии двигаться, бегут оттуда поближе к Москве, Петербургу, Сочи и Краснодару.
Вошёл в моду новый вид туризма: сталкерство по заброшенным деревням. Вот ссылка на проект “Исчезнувшие деревни России”. Список, понятно, далеко не полный, но очень поучительный:

http://letopisi.ru/index.php/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B5%D0%BA%D1%82_%D0%98%D1%81%D1%87%D0%B5%D0%B7%D0%BD%D1%83%D0%B2%D1%88%D0%B8%D0%B5_%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B8_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8
Стремительно исчезает целый класс, со своим образом жизни, культурой и менталитетом. Теперь главная задача родителей в деревнях это не воспитать работника, а любой ценой пристроить дитя в городе. Самое главное, деревенские часто сами уже не хотят работать . Сельский труд — это адски тяжело. Зачем с утра до вечера гнуть спину в коровнике или на поле, когда можно устроиться охранником в город и получать те же деньги (а то и больше), спокойно сидя на стуле? Получается замкнутый круг. С одной стороны, у людей в деревне нет работы. С другой стороны, работать дояркой или трактористом уже никто не хочет. Вместе с деревней вымирает тот тип рачительного и трезвого крестьянина, который кормил Россию до революции и после неё. Люди забыли, чем можно заняться в деревне. Теперь у них есть телевизор и водка — лучшие средства отвлечься от проблем.

После кризиса 1998 года ситуация изменилась. На деревню обратил внимание большой бизнес. Не потому, что в олигархах вдруг взыграли патриотические чувства. Гигантские сырьевые и финансовые структуры поняли, что самое надёжное вложение денег — это не золото и даже не недвижимость. Это земля . И начали создаваться аграрные империи. Одно время “Газпром” владел землями размером с Тульскую область. Дерипаска скупал плодородные чернозёмы Кубани. Председателям колхозов и совхозов платили солидные отступные, а за это получали землю, имущество и власть в бывшем колхозе. Олигархи по дешёвке скупали лес для охоты, землю — под гигантские дачи. В России начал складываться новый класс так называемых латифундистов.

Создаётся громадная структура — агрохолдинг, владелец которого и становится реальной властью на селе. Агрохолдингу невыгодно заниматься развитием инфраструктуры и вообще поддерживать жизнь на селе. Это бизнес, а не благотворительность. Агрохолдингу проще нанять дешёвых таджиков, чем возиться с местным вечно нетрезвым населением. Причём не все агрохолдинги — отечественного происхождения. Из 700 российских крупных агрохолдингов около 70 принадлежат зарубежным хозяевам. Российское законодательство запрещает им покупать землю. Но закон легко обойти. Зарубежная фирма создаёт дочернюю компанию, та, в свою очередь, рождает «внучку», а «внучка» уже с полным правом скупает российскую землю. Громадную роль, конечно, играет коррупция среди чиновников, распоряжающихся землёй, и бывших председателей колхозов. Часто им всё равно, кто будет владеть участком, хоть сам чёрт рогатый, лишь бы деньги платил. Концов — кому на самом деле принадлежит земля — уже не найти.

Эксперты считают, что самые прибыльные агрохолдинги принадлежат офшорным компаниям . В основном, это Кипр. Говорить о том, что Россия уже распродана, нельзя. Но процесс идёт, особенно на Кубани, где сосредоточено главное аграрное богатство России — чернозёмы. Земли Московской области тоже активно скупаются иностранными компаниями. Статистики по этому вопросу не существует.
Русскую деревню и сельское хозяйство смогли бы спасти фермеры. Развитие мелких хозяйств наряду с крупными. Деньги из бюджета на возрождение и развитие русской деревни выделяются из государственного бюджета. Например, национальный проект “Развитие агропромышленного комплекса”. В проекте много красивых слов. Тут тебе и стимулирование развития малых форм хозяйства (фермеров) и обеспечение жильём молодых специалистов и то, и другое. Но увы! На деле чиновникам возиться с мелкими фермерскими хозяйствами невыгодно. Геморроя много, а результат будет виден не сразу. Проще дать бюджетных денег агрохолдингу, который обещает построить коровники, пригнать на поля современную технику, а главное, нехилые откаты.

Податься в фермеры в России рискуют только люди с железной выдержкой. Во-первых, вести собственное хозяйство — дело затратное. Корма дорогие, тарифы на газ и электроэнергию постоянно растут. Хороших работников (хотя бы трезвых) найти сложно. Найти хороший рынок сбыта сложно. Даже если фермеру удастся решить эти проблемы, возникает другая, практически неразрешимая. Это система. Фермер перед агрохолдингом и вообще любым начальством абсолютно беззащитен и бесправен. Чиновники этим активно пользуются. Например, без разрешения ветеринарного надзора он не имеет право вывезти свою продукцию за пределы региона для продажи. И не потому, что качество продукции низкое, а потому, что чиновник надзора хочет подзаработать. И так далее. Без бумажки фермер и плюнуть не может. А всякая бумажка стоит денег.

Сейчас Россию кормят в основном агрохолдинги. Фермеры производят около 7-9% продукции. А часть населения кормит себя сама, не дожидаясь помощи от государства. Это мелкие частники-дачники, которые на своих огородиках выращивают картошку и огурцы для засолки.

Возможно ли возрождение прежнего, трезвого и хозяйственного крестьянства в России? Мнения расходятся. Одни говорят, что возможно, если удастся возродить прежний дух крестьянского самоуправления. В интернетах много говорят об опыте Глеба Тюрина, бывшего биржевого брокера, ныне директора Института общественных и гуманитраных инициатив (Архангельск). Главное по Тюрину — вернуть людям веру в собственные силы и дать реальную власть. Тюрин побывал в 40 умирающих архангельских деревнях, беседовал с жителями и создавал ТОСы (территориальные органы самоуправления). На короткое время деревни оживали, однако потом большая часть захирела снова. По разным причинам: сменилась региональная власть и избавилась от неудобного конкурента в лице ТОСа, угас энтузиазм жителей. Многим деревенским кардинальные перемены не нужны.
Другие говорят, что возрождать крестьянство вовсе нет нужды. Развитие экономики, агрономии и техники окончательно убило ту деревню, которую мы видели в советских фильмах. Будущее — за крупными агрохолдингами, которые сами производят, сами перерабатывают и сами продают . По сути, это те же колхозы, только с капиталистическим лицом.

Вопрос в том, кому будет принадлежать российская земля через пару десятков лет? России ли?

Камиль Хайруллин, петербургский предприниматель
Строит дома в родной деревне Султаново Челябинской области, чтобы возродить село:
«Вообще, идея у меня была построить несколько домов для того, чтобы привлечь в деревню дееспособных людей. На общедеревенском сходе сельчане определились: селу жизненно необходим фельдшер. Тогда и было принято решение, что один из трех запланированных к постройке домов отдать фельдшеру. Всего я готов построить порядка 20 домов, главное, чтобы жить в них пришли люди, готовые работать во благо себя и села.

О строительстве домов
У меня нет генерального плана по возрождению села. Я исхожу из требований жизни. Дома будут строиться по мере того, как будут появляться желающие переехать в Султаново. Причем я должен понимать, что эти люди усилят мою деревню. Под них все и будет организовано. В данный момент я строю четыре дома, чтобы показать людям серьезность своих намерений. Мне также нужно понимать, что будет дальше: если деревня будет требовать много ресурсов на поддержание себя, то это одна ситуация, а если получится запустить несколько проектов, которые смогут себя окупить и обеспечить рабочими местами сельчан – то это будет совершенно другая. Так или иначе, развитие событий будет влиять на то, насколько я готов буду вкладывать свои ресурсы в село. Сейчас в селе параллельно строительству домов возводится козья ферма. Еще один проект – сыроварня, которой будет заниматься одна из местных жительниц, которой я помог приобрести оборудование и обучиться сыроварению.
О птицефабрике
Я никогда не отрывался от своей деревни, часто там бываю и сейчас. До сих пор в Султаново живут мои сестры. Моя деревня всегда в моей душе. Я много думал, чем помочь, чтобы она не исчезла, но понимал, что только моих сил для этого не достаточно. Жизнь стала понемногу возрождаться с момента строительства птицефабрики, но если бы ее построили на несколько лет раньше, то моя деревня не дошла бы до такого плачевного состояния. Почему уезжала молодежь? Потому что возможности заработать денег на жизнь совсем не было. Птицефабрика – это большое подспорье для сельчан, однако проблема в том, что к моменту ее строительства молодежь разъехалась за лучшей жизнью. Сейчас на птицефабрике работают люди, но уже возрастные, а хотелось бы сделать так, чтобы молодежь была в Султаново.

О потенциальных жителях Султаново
Башкиры традиционно занимались животноводством, поэтому если появятся хозяева, которые готовы жить в Султаново и разводить скот, было бы замечательно. Я не откажу в помощи и тем, кто, например, решит заниматься растениеводством. Главное, чтобы человек меня убедил в том, что это ему действительно нужно. Страусов захотят выращивать? Можно и их, главное, чтобы человек в этом видел для себя смысл.
Я заинтересован в том, чтобы в деревню пришли люди, которые полны желания развивать свое направление, взять на себя ответственность за свою жизнь и жизнь моей деревни.
Кроме того, я рассчитываю, что помимо ферм у нас появятся более технологичные и наукоемкие производства, где смогут трудиться люди. Главное, чтобы жизнь в деревне оживала, я уверен, что тогда деньги в деревню буду вкладывать не только я, но и другие спонсоры.
Помимо наличия работы и жилья людей должен объединять досуг. Я бы очень хотел, чтобы моя деревня стал центром башкирской культуры.
Об инфраструктуре
Инфраструктура играет не последнюю роль в решении тех, кто планирует переехать в деревню на жительство. Сейчас мы ведем серьезную работу по ее созданию: прокладываем водо- и газопровод, озаботились наличием дороги. Государство обещает помочь и с интернетом.
О реакции местных жителей
Сельчане привыкли к такому течению жизни, в котором они существовали последние 30 лет. Изначально они решили просто посмотреть, что я буду делать. Деревенский человек какой? Он утром вышел, посмотрел, какая погода и определился, что ему делать, он всегда поступает сообразно обстоятельствам. Так и здесь. Не могу сказать, что есть какое-то противостояние, но и нет рьяных энтузиастов. Чтобы люди до конца поверили в мои начинания, они должны почувствовать положительные изменения в своих доходах, а для этого нужно работать, развиваться. Еще я объясняю их инертность тем, что человеку непривычно все новое. Чужаки, которые заселятся в новые дома, не ясным образом могут повлиять на их жизни. Сегодня они живут спокойно, а вдруг появится сосед, да еще и успешный, тогда человек начнет себя с ним сравнивать – нарушится его зона комфорта.
О возрождении села и сыновнем долге
Для меня важно сохранение моего родного села, но поскольку мы видим отрицательную динамику, то приходится говорить о его возрождении. Помню свое детство, когда улицы полны были детей. Сейчас такого нет. Конечно, в чистом виде мое детство уже не вернуть, но попробовать наладить жизнь в деревне можно. Я не могу дать такой четкий ответ, почему для меня это важно. Поступки людей обусловлены тем, что им доставляет удовольствие. Если человеку хорошо от того, что его яхта стала на метр больше, то это один разговор, а кому-то, например мне, хорошо от осознания того, что я помогаю моему селу. Я всегда занимался благотворительностью и всегда ставил перед собой задачу не стать рабом денег и успеха. Я горжусь тем, что я вырос в маленькой башкирской деревне, что она мне дала такие гены, поэтому часть своего сыновнего долга я хочу вернуть.
О перспективах российской деревни
Я уверен, что если смотреть на дальнюю перспективу (порядка 100 лет вперед), то у российской деревни шансы хорошие, потому что основной чернозем мира находится у нас, как и пресная вода. Рано или поздно придут к власти люди, которые будут видеть в этом перспективы и использовать их. Важно только, чтобы наша страна смогла сохранить свою самостоятельность. В этом случае Россия может стать страной, которая не только поставляет сырье, но и обеспечивает мировую продовольственную безопасность.
О силах и желании развивать родное село
Я с детства привык работать. Силы есть всегда. Будет плохо, если вдруг это рабочее напряжение пропадет. А время? Человек всегда найдет время на то, что ему важно. У меня не стоит задача прокормить семью, расширить жилплощадь, купить машину – у меня это все есть, а к большему я не стремлюсь, поскольку полагаю, что человеку должно хватать того, что он имеет. Нельзя думать, что счастье человека напрямую зависит от материального благосостояния. Счастье оно глубже, оно внутри человека, в его поступках.
О развитии Султаново в перспективе
Я не романтик, я твердо стою на земле. Если говорить о Султаново, то я хочу, чтобы в селе наконец появился центральный водопровод, газ, асфальтовая дорога, чтобы там проживало 20 крепких хозяев со своими подсобными хозяйствами и 50 ребятишек было в школе и детском саду. Если мне удастся такого достигнуть, то я буду считать, что свою жизнь прожил не зря.»
По вопросам переезда в Султаново можно связаться с представителем мецената по телефону: 8-911-111-83-33.

В наше смутное время перемен, где каждая новость веет негативом, мне попалось интересное видео о современном возрождении Русской деревни и о человеке, который этим занимается. Очень рекомендую всем. Очень здорово, что процесс начат, и у многих людей есть положительный результат по восстановлению деревень. Такие деревни – это, возможно, надежда на спасение . Глеб Тюрин придумал возрождать северные деревни, организуя в них ТОСы - общества Территориально-Общественного Самоуправления. То, что Тюрин за 4 года сделал в забытой богом архангельской глубинке, не имеет прецедентов. Экспертное сообщество не может понять, как ему это удаётся: социальная модель Тюрина применима в абсолютно маргинальной среде и при этом незатратна. В западных странах аналогичные проекты стоили бы на порядки дороже. Изумлённые иностранцы наперебой приглашают архангелогородца делиться опытом на всевозможных форyмах - в Германии, Люксембурге, Финляндии, Австрии, США. Тюрин выступал в Лионе на Всемирном саммите местных сообществ, его опытом активно интересуется . Как это всё случилось?

Глеб начал ездить по медвежьим углам, чтобы выяснить, что люди там могли бы сами для себя делать. Провёл десятки сельских сходов. «Местные граждане смотрели на меня, будто я упал с луны. Но в любом социуме есть здоровая часть, которая способна за что-то отвечать». Глеб Тюрин считает, что сегодня нужно не столько спорить о теориях, сколько думать о реалиях жизни. Поэтому он попробовал воспроизвести традиции российского земства в современных условиях. Вот, как это происходило, и что из этого получилось.

– Мы стали ездить по деревням и собирать народ на встречи, организовывать клубы, семинары, деловые игры и бог знает что ещё. Старались расшевелить людей, которые сникли, считая, что о них все забыли, что они никому не нужны, и ничего у них не может получиться. У нас есть наработанные технологии, которые позволяют порой довольно быстро воодушевить людей, помочь им по-иному посмотреть на себя, на свою ситуацию.

Поморцы начинают думать, и оказывается, что у них много чего есть: лес, земля, недвижимость, другие ресурсы. Многие из которых бесхозны и гибнут. Например, закрытую школу или детсад немедленно разворовывают. Кто? Да само же местное население. Потому что каждый сам за себя и норовит хоть что-то лично для себя урвать. Но они разрушают ценный актив, который можно сохранить и сделать основой выживания данной территории. Мы пытались объяснить на крестьянских сходах: сохранять территорию можно только сообща. Мы находили внутри этой разуверившейся сельской общины группу людей, заряженных на позитив. Создавали из них некое креатив-бюро, учили их работать с идеями и проектами. Это можно назвать системой социального консалтинга: мы обучали людей технологиям развития. В результате за 4 года население местных деревень воплотили 54 проекта стоимостью 1 миллион 750 тысяч рублей, которые дали экономический эффект почти в 30 миллионов рублей. Это уровень капитализации, которого нет ни у японцев, ни у американцев при, их передовых технологиях.

Принцип эффективности

«Из чего складывается многократное увеличение активов? За счёт синергетики, за счёт превращения разрозненных и беспомощных одиночек в самоорганизующуюся систему. Общество представляет набор векторов. Если часть их удалось сложить в один, то этот вектор сильнее и больше, чем арифметическая сумма тех векторов, из которых он сложен...»

Селяне получают небольшую инвестицию, сами пишут проект и становятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же они сами обсуждают, где и что они будут делать, причём ищут самое дешёвое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними тренер. Его задача - привести их к ясному пониманию, что они делают и почему, как создать тот проект, который, в свою очередь, потянет за собой следующий. И чтобы каждый новый проект делал их экономически всё более самодостаточными. В большинстве случаев это не бизнес-проекты в конкурентной среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошли, уже могут идти дальше.

Вообще, это некая форма изменения сознания. Население, которое начинает себя осознавать, создаёт внутри себя некий дееспособный орган и вручает ему мандат доверия. То, что называется органом Территориального Общественного Самоуправления - ТОС. По существу, это то же самое земство, хотя несколько иное, чем было в 19-м веке. Тогда земство было кастовым - купечество, разночинцы. Но смысл - тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за её развитие. Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо- или теплоснабжения, дорог или освещения: они создают будущее своей деревни. Главные продукты их деятельности - новое сообщество и новые отношения, перспектива развития. ТОС в своей деревне создаёт и старается расширить зону благополучия. Энное количество успешных проектов в одном населённом пункте наращивает критическую массу позитивного, которая меняет всю картину в районе в целом. Так ручейки сливаются одну большую полноводную реку…

Почему умирает деревня и как ее возродить? Мнение экспертов. «Православный Взгляд» о путях возрождения деревни.

Игумен Сергий (Рыбко),

игумен Русской православной церкви, известный миссионер, настоятель храма Сошествия Святаго Духа на апостолов на Лазаревском кладбище города Москвы

Деревня была разрушена в советское время. Храмы были закрыты, Дома культуры не могли удовлетворить потребности людей, работать с утра до вечера за трудодни, которые даже не оплачивались, не хотелось никому, поэтому люди бежали из деревень в города, где можно было получить образование, устроить жизнь. Сейчас идет обратный процесс. Люди, особенно обеспеченные, стали понимать, что деревня — это жизнь на природе. Вокруг городов начинают основываться поселения, в которых строятся храмы, а около храмов созидается русская национальная жизнь. Так начинает возникать настоящая русская община. Многие сейчас начинают предпринимать шаги по возрождению деревни, открывают фирмы или общее православное хозяйство. За этим будущее. Я был в Финляндии и видел, как люди живут в деревнях, а учатся и работают в городах. У них сильно развито сельское хозяйство, пусть и механизированное. Там нет пробок на дорогах. В деревнях супермаркеты и рестораны, прекрасные дороги, детские сады, клубы по интересам. Надо и нам такое постепенно создавать, и везде должны стоять храмы.

Протоиерей Виктор Горбач,

настоятель прихода Святителя Иннокентия Московского в Южно‐Сахалинске, руководитель Молодежного отдела Южно-Сахалинской и Курильской епархии

В XX веке мы пережили индустриализацию, большая часть нашего общества стала горожанами. Для продовольственной безопасности мы должны выращивать в России все сельскохозяйственные продукты. Санкции в этом смысле пошли на пользу. Общинность, а ведь русская деревня всегда была общинной, основана на Православии, на понимании того, что все люди — братья и сестры, единая семья. Сегодня, к сожалению, мы это понимание во многом утратили. Люди, проживающие в городах, могут не знать своих соседей по подъезду и никогда с ними не общаться. С таким мировоззрением сложно что-то сделать в деревне. Я не могу давать прогнозы, но могу сказать, что там, где появляется сильная церковная община: либо это монастырь, либо верующие люди, например, православные предприниматели — там жизнь меняется в лучшую сторону. Единственное спасение деревни я вижу в том, чтобы там развивалась церковная жизнь. А развитие церковной жизни невозможно представить без школы. Но сегодня в школу не допускают даже культурологического предмета «Основы православной культуры», фактически идет бойкот этого предмета в некоторых регионах. Я знаю случаи, когда выбор детей и родителей игнорировали и детей насильно заставляли изучать светскую этику. Это страшное преступление, которое совершают чиновники от образования. Без Православия не только деревня не возродится, а вообще ничего не возродится. Православие глубоко связано и с деревней, и с городом, и с нашей жизнью, с нашими произведениями, ведь ярые антицерковные произведения основаны на незнании людей.

Иерей Димитрий Ненароков,

помощник атамана Центрального казачьего войска

В России определенными силами общества проводится борьба с абортами. С революции 1917 года началось государственное признание абортов, когда законодательно было разрешено убийство нерожденных детей. Это начинание пустило такие глубокие корни, что в наши дни бывает сложно переубедить порядочную женщину отказаться от аборта. То же самое и с деревней. Мы сейчас пожинаем плоды революции. Проблема села — это проблема нашего общества и очень похожа на проблему казачества. Оно есть, но его и нет, потому что казаков не осталось. Сельское общество есть, но его и нет, потому что крестьян не осталось.

Советская власть подрубила деревню на корню и разорила ее. Колхозы — это карикатура на сельские общины, окончательно поработившие сельское население. Колхозникам не выдавались паспорта, они находились в неравном положении с горожанами и рабочими, поэтому они вынуждены были бежать в города. Об этом писали такие писатели, как Василий Белов, Федор Абрамов, Виктор Астафьев, Валентин Распутин.

В России огромное количество земли, нужно возрождать сельское хозяйство, а традиции и устои подорваны. Я родился и вырос в городе, хотя много лет жил в деревне, я и сейчас могу взять любой кусок земли, но что я буду делать с этой землей? Мы разрушили крестьянскую общину, и воссоздать ее заново очень сложно. Городские романтики 80-х и 90-х годов, которые побежали в деревню организовывать фермы и частные хозяйства, вернулись, потому что деревня их не приняла. Этот процесс более долгий, чем кажется. Нужно не гнать людей из городов в деревню, а деревню делать привлекательной для жизни и, прежде всего, с духовной точки зрения. Сейчас в деревне люди в основном неверующие, а если верующие, то номинально. Они агрессивно относятся ко всем приезжим. В деревне процветает пьянство, разгильдяйство и лень. В первую очередь в деревне нужно установить сухой закон.

Нужно давать беспроцентные ссуды на приобретение земли, сельхозинвентаря и недвижимости. Нужно дать землю беженцам и дать им возможность построить жилье на ней. Нужно строго взыскивать за использование земли не по назначению. Землю нужно отдавать людям, но делать это с учетом реалий. Если Дальний Восток или Сибирь будем отдавать китайцам, то мы получим китайскую Сибирь и китайский Дальний Восток, поэтому в этом вопросе нужен мудрый и взвешенный подход наших руководителей.

Дмитрий Адоньев , руководитель миссионерского отдела Добринского ЦО, псаломщик Никольского храма п. Добринка, администратор сайта сайт

По статистике с 2000-х годов численность населения деревень стала сокращаться. Студенты навсегда остаются жить в городах. Даже работа с высокой зарплатой никого не привлекает жить в поселке. Причина даже не в работе и не в деньгах. Надо помнить законы экономического развития! Деньги там, где есть культура! Сначала ставку надо сделать на развитие некоммерческих организаций.

Некоммерческие организации занимают особое место в рыночной экономике. Они образуют отдельный сектор, называемый «третьим сектором» (другими секторами являются государство и коммерческие организации).
Некоммерческие организации являются субъектом и неотъемлемым элементом нормально функционирующего рыночного хозяйства, на которые возлагается создание и реализация общественных благ и услуг. Как показывает опыт ведущих развитых стран, государство в условиях рыночной экономики не способно справиться с решением многих социальных проблем. Для решения проблем в областях здравоохранения и образования, политики и духовного воспитания, спорта и культуры, охраны природы, благотворительности и ряда других создаются некоммерческие организации.
Некоммерческие организации образуются путем объединения физических лиц для решения определенного круга общих для них проблем. Как правило, это проблемы, связанные с поддержкой социально уязвимых слоев населения, отстаиванием прав и интересов различных групп населения, организацией досуга, просвещения, культуры, образования, медицинского обслуживания, улучшением экологии региона и т.п. Данный круг проблем либо совсем не решается государственными организациями (из-за отсутствия денежных средств) и коммерческими организациями (из-за не прибыльности данных операций), либо решается далеко не в полной мере.

Одной из первых экономических работ, рассматривающей культуру как независимый фактор, было исследование, проведенное известным американским ученым, специалистом в области государственного управления, Эдвардом Бэнфилдом (Edward Banfield) в 1958 году. Он доказывал, что низкие темпы развития тех или иных экономик могут быть объяснены культурными системами, сложившимися в различных странах. Бэнфилд показал, что слабость экономики на юге Италии (в отличие от индустриально развитого севера страны) может объясняться местными культурными традициями. Американский политолог Роберт Патнэм (Robert Putnam) в 1993 году выдвинул гипотезу, согласно которой, чем более «альтруистично» общество, тем выше качество действующих в нем политических и государственных структур. Историк и экономист Дэвид Ландес (David Landes) доказал существование прямой зависимости между процветанием национальной экономики и такими качествами ее граждан как экономность и бережливость, трудолюбие, упорство, честность и терпимость. Такие качества, как ксенофобия, религиозная нетерпимость, коррупция гарантируют бедность широких масс населения и медленное развитие экономики. Итальянский экономист Гвидо Табеллини (Guido Tabellini) проанализированы уровень образования и качество политических институтов в 69 европейских регионах. Его вывод: объем ВВП и темпы экономического роста выше в тех регионах, где процветают взаимное доверие, вера в индивидуальную инициативу человека и уважение к закону.

Итак, можно сделать вывод, что культура, несомненно, оказывает определенное влияние на экономический успех. Однако на культуру оказывают влияние религиозные, исторические, географические и другие факторы, которые подвержены изменению. Следовательно, изменению подвержена и сама культура. На мой взгляд, уместно говорить о существовании «общей культуры экономического успеха», когда одни и те же ценности в сфере экономического поведения обеспечивают прогресс политическими и географическими условиями. Но опять же таки на все эти условия так же можно влиять! Самое главное привлечь к этому делу "возрождения деревни" опытных специалистов. Здесь следует так же учесть, что ведение мира у разных поколений людей слишком отличается. В настоящее время подменили духовные ценности. Но всем известно, что неоспоримые истины содержатся в Евангелии. Большая задача возлагается на плечи Церкви. Поэтому священникам придется хорошо потрудиться в миссионерском плане!

Главную ставку надо сделать на молодежь. Отделы благочиния Добринского церковного округа уже давно соработничают с властью Добринского района на благо общества и государства. Видение мира главы администрации Добринского района Валерия Васильевича Тонких совпадает с евангельскими истинами! Этого человека поддерживают его коллеги, сотрудники, подчиненные. Поэтому священнослужители легко имеют доступ и проповедует евангельские истины в детских садиках, школах, профессиональных технических училищах, в медицинских и других учреждениях. Если вы посмотрите историю прихода Никольского храма поселка Добринка за прошедшие 15 лет, то увидите сотрудничество с отделом культуры и социального развития, взаимное проведение с ними культурных мероприятий, направленных на укрепление нравственности и патриотического духа среди населения!

Будьте в курсе предстоящих событий и новостей!

Присоединяйтесь к группе - Добринский храм