А.Тикина (Йошкар-Ола)

Несмотря на название моего доклада, я хотела бы остановиться на первой книге дилогии об Алисе, а именно на "Приключениях Алисы в Стране Чудес". Эта книга вызвала множество толкований и переводов, не будучи изначально написанной на русском языке. Первые переводы существовали еще в прошлом веке, например, "Соня в царстве дива" неизвестного автора и ALLEGRO П.С.Соловьева. А.Д.Актиль (А.П.Френкель), М.П.Чехов и В.Набоков продолжили традицию. Сейчас же наибольшее распространение и признание получили переводы Заходера и Демуровой.

Мне хотелось бы обсудить именно их, а также работу Набокова "Аня в стране чудес". Все тексты изобилуют стихотворениями, и на них я хочу обратить ваше внимание.

В оригинале у Л.Кэррола все стихи являются пародиями. Напомню, что пародия - поэтическое или прозаическое произведение, жанр, основанный на комическом воспроизведении поэтики и стиля какого-либо писателя или отдельного текста.

Есть несколько основных приемов пародии, из которых наиболее яркими являются:

повторение (пародия копирует оригинал, чтобы он был узнаваем в ней по каким-либо присущим ему чертам);

гипербола (повторение черт в утрированном виде, чтобы "высветить" приемы автора оригинала);

ирония, каламбур (непрямая форма критики, она дает скрытую оценку своему обьекту с помощью двусмысленности подтекста, которая основывается на многозначности, омонимии (схожести по звучанию и написанию) и вариантности слов).

Л.Кэррол использовал все эти приемы для создания юмористических пародий, т.е. комичного подражания оригиналу, но иногда привносил элементы сатиры - высмеивал идейную сущность произведению.

Писатель берет для пародии хрестоматийные стихи - нравоучительные, серые, но популярные в его дни, унылые и моралистические. Все пародируемые стихи были известны детям той поры. Большинство их сохранилось только благодаря пародиям Кэррола.

Вот стихотворение дидактического поэта Исаака Уоттса "Противу Праздности и Шалостям":

{HOW DOTH THE LITTLE BUSY BEE Как дорожит любым деньком
IMPROVE EACH SHINING HOUR Малюточка пчела!
AND GATHER HONEY ALL THE DAY Гудит и вьется над цветком,
FROM EVERY OPENING FLOWER! Прилежна и мила.}

{[Л.Кэррол:]}{HOW DOTH THE LITTLE CROCODIL
IMPROVE HIS SHINING TAIL,
AND POUR THE WATERS OF THE NILE
ON EVERY GOLDEN SCALE!}

А теперь переводы:

{[Демурова:]}{Как дорожит своим хвостом
Малютка крокодил.
Урчит и вьется над песком,
Прилежно пенит Нил!}

{[Набоков:]}{Крокодилушка не знает
Ни заботы, ни труда.
Золотит его чешуйки
Быстротечная вода.}

{[Заходер:]}{Звери, в школу собирайтесь!
Петушок пропел давно!
Как вы там ни упирайтесь,
Ни кусайтесь, ни брыкайтесь,
Не поможет все равно.}


Перевод Демуровой ближе к оригиналу (стихотворению Л.Кэррола), выдержан размер и стиль, но стихотворение не опирается на русский эквивалент, понятный и известный русскому читателю - он не видит пародии, очевидна лишь комичность произведения. У Набокова виден русский вариант ("Птичка божия не знает..." Пушкина), вставлен "герой" произведения, но, естественно, сменился размер.

Заходер берет тоже хрестоматийное стихотворение ("Дети, в школу собирайтесь!") и оригинал (стихотворение Уоттса) пародируется в самой идее (там хвала прилежности, а здесь - наоборот). Причем, мне кажется, что вариант Заходера звучит более естественно для наших дней, нежели набоковский. Правда, достигается это полным отрывом от оригинала (в стиле, размере и лексике).

Те же самые особенности перевода можно найти и в стихотворении "Папа Вильям" (пародия на Роберта Саути "Радости старика и как он их приобрел").

{ "YOU ARE OLD, FATHER WILLIAM", THE YOUNG MAN CRIED
THE FEW LOCKS WHICH ARE LEFT YOU ARE GREY,
YOU ARE HALE, FATHER WILLIAM, A HEALTHY OLD MAN;
NOW TELL ME THE REASON, I PLAY.
"IN THE DAYS OF MY YOUTH, FATHER WILLIAM REPLIED,
I REMEMBER"D THAT YOUTH WOULD FLY FAST,
AND ABUS"D NOT MY HEALTH AND MY VIGOUD AT FIRST,
THAT I NEVER MIGHT NEED THEM AT LAST..."

- Папа Вильям, - сказал любознательный сын.
Голова твоя вся поседела.
Но здоров ты и крепок, дожив до седин,
Как ты думаешь, в чем же тут дело?

Знал я: наша весна быстротечна.
И берег я здоровье с младенческих лет,
Не растрачивал силы беспечно...}


Сын задает еще два вопроса, папа так же поучительно отвечает.

Опустим англоязычный оригинал Кэррола, обратимся сразу к переводам:

{[Демурова:]}
{- Папа Вильям, - сказал любопытный малыш,
Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь,
Как ты думаешь, правильно это?
- В ранней юности, - старец промолвил в ответ,
Я боялся раскинуть мозгами,
Но узнав, что мозгов в голове моей нет,
Я спокойно стою вверх ногами...}

{[Набоков:]}
{Скажи-ка дядя, ведь недаром
Тебя считают очень старым,
Ведь, право же, ты сед,
И располнел ты несказанно,
Зачем же ходишь постоянно
На голове? Ведь, право ж, странно
Шалить на склоне лет.
И молвил он: В былое время
Держал, как дорогое время,
Я голову свою...
Теперь же, скажем откровенно,
Мозгов лишен я совершенно
И с легким сердцем, откровенно,
На голове стою...}


На переводе Заходера хотелось бы остановиться особо. Он также, как и Набоков, меняет стиль и размер, но включает в пародию не одно, а несколько известных стихотворений. Я насчитала семь. Сколько найдете вы?

{Вечер был, сверкали звезды,
На дворе мороз трещал.
Папа маленького сына
Терпеливо просвещал.
И хотя он (папа) вскоре
Посинел и весь дрожал,
Задавать ему вопросы
Сын упорно продолжал:
- Заяц белый, куда бегал?
- Чижик-пыжик, где ты был?
- Аты-баты, что купили?
Даже это не забыл!
Ах, как он хотел поставить
Старика-отца в тупик,
Но, увы, на все вопросы
Отвечал шутя старик.
Сын спросил:
- Скажи, на сколько
"Ре" трещит сейчас мороз?
Но и тут отец нашелся:
- На два "ре", молокосос!
- Ладно,- проворчал малютка,
- Вот тебе вопрос такой:
Кто зовется второпяхом?
Ах, попалась, птичка, стой!
- Рано радуешься мальчик,-
Осадил старик юнца,
- Всем известно повсеместно,
Второпях зовут отца!
И поняв, что все пропало,
Закричал отцу сынок:
- Что ты ржешь, мой конь ретивый?
(Лучше выдумать не мог).
- Как же ты не постеснялся
Мне задать такой вопрос?
Ты ответишь, милый мальчик,
И не в шутку, а всерьез!
Да! Хотя довольно громко
На дворе мороз трещал,
Все прохожие слыхали,
Как малютка отвечал!}


Да! Здесь от оригинала не осталось и следа! Нет, осталось: герои и действие; любознательность юности и мудрость старости, а также печальный для сына конец. Комический эффект достигается путем вкрапления известных стихов, которые приобретают новое и неожиданное звучание. Набоков достигает комичности через "узнавание" читателями размера "Бородина" (в котором, кстати, действуют те же герои - молодой солдат и старый) и просто забавными ситуациями. А перевод Демуровой воспринимается просто как юмористическое произведение.

Приведу еще один отрывок. Это колыбельная Герцогини, когда она пыталась "нежно" убаюкать своего ребенка.

Для пародирования взято стихотворение либо Дж.Лэндфорда, либо Дэвида Бейтса - исследователи не могут выяснить, кому его приписать.

{SPEAK GENTLY! IT IS BETTER FAR Любите! Истина вела
TO RULE BY LOVE THAN FEAR; Любовью, а не страхом.
SPEAK GENTLY; LET NO HARSH WORDS MAR Любите! Добрые дела
THE GOOD WE MIGHT DO HERE! Не обратятся прахом!}

Это лишь первая строфа достаточно длинного стихотворения.

{[Кэррол:]}
{SPEAK ROUGLY TO YOUR LITTLE BOY,
AND BEAT HIM WHEN HE SHEEZES:
HE ONLY DOES IT TO ANNOY,
BECAUSE HE KNOWS IT TEASES.
CHORUS: WOW! WOW! WOW!}

{[Демурова:]} {[Набоков:]}
{Лупите своего сынка Вой, младенец мой прекрасный,
За то, что он чихает. А чихнешь - побью!
Он дразнит вас наверняка, Ты нарочно - это ясно...
Нарочно раздражает. Баюшки-баю.
Хор: Гав, гав, гав. Хор: Ау! Ау! Ау!}

{[Заходер:]}
{Малютку-сына - баю-бай!
Прижми покрепче к сердцу
И никогда не забывай
Задать ребенку перцу!
Припев: Уа-а! Уа-а! Уа-а!
Уж я-то деточку свою,
Лелею, словно розу!
И я его - баю-баю!
Как сидорову козу!
Припев: Уа-а!..}


Демурова не отходит от оригинала (стихотворения Кэррола), а смысл именно пародии теряется, т.к. непонятно, что пародируется. Набоков берет за основу "Казачью колыбельную песню" Лермонтова. Здесь пародия уже ощутима, но мне кажется, что в этой колыбельной слишком много лирики, неподходящей для характера Герцогини, а пародируемое стихотворение не всегда известно современным детям.

Заходер предлагает нечто особенное и самостоятельное. Это уже не пародия на что-то, а свое собственное сочинение, идея и тема которого взяты у Кэррола. Первые две строки каждого куплета могут быть заимствованы из "нормальной" колыбельной. Две вторые - полная им противоположность, ни в одной колыбельной такого не найдешь.

Пародируемое стихотворение не узнаваемо, но прием пародии применяется: двусмысленное выражение "задать перцу" используется в прямом значении "дать перцу" (ибо кухня, где происходит действие, была полна перцем) и как фразеологический оборот "вздуть, побить". Так что русский читатель найдет над чем радостно посмеяться.

Итак, я рассмотрела три разных перевода пародий Кэррола в книге "Приключения Алисы в Стране Чудес". Я думаю, что прослеживаются три тенденции в переводе этих стихотворений:

приближение к английскому варианту, когда сохраняется идея, размер, стиль, но для русского читателя теряется пародийность, т.к. пародируемое стихотворение неизвестно читателю (Демурова);

за основу пародии взято какое-либо русское стихотворение, естественно, с потерей размера и ритма оригинала, но с сохранением общей идеи. Для русского читателя это уже пародия, т.к. стихотворение узнаваемо (Набоков);

переводчик создает свое стихотворение, с применением идеи, темы и характеров оригинала. Комический эффект достигается такими средствами, как игра слов, двусмысленность, использование известного для создания новых ситуаций, противопоставление. Все они присутствуют в разговорной речи, а потому легко уловимы и любимы (Заходер).

Не буду делать вывод, какой из переводов лучше, ибо "каждый выбирает для себя".

Алиса и Синяя Гусеница долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Гусеница вынула кальян изо рта и медленно, словно в полусне, заговорила:
— Ты … кто… такая? — спросила Синяя Гусеница. Начало не очень-то располагало к беседе.
— Сейчас, право, не знаю, сударыня, — отвечала Алиса робко. — Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.
— Что это ты выдумываешь? — строго спросила Гусеница. — Да ты в своем уме?
— Не знаю, — отвечала Алиса. — Должно быть, в чужом. Видите ли…
— Не вижу, — сказала Гусеница.
— Боюсь, что не сумею вам все это объяснить, — учтиво промолвила Алиса. — Я и сама ничего не понимаю. Столько превращений в один день хоть кого собьет с толку.
— Не собьет, — сказала Гусеница.
— Вы с этим, верно, еще не сталкивались, — пояснила Алиса. — Но когда вам придется превращаться в куколку, а потом в бабочку, вам это тоже покажется странным.
— Нисколько! — сказала Гусеница.
— Что ж, возможно, — проговорила Алиса. — Я только знаю, что мне бы это было странно.
— Тебе! — повторила Гусеница с презрением. — А кто ты такая?
Это вернуло их к началу беседы. Алиса немного рассердилась — уж очень неприветливо говорила с ней Гусеница. Она выпрямилась и произнесла, стараясь, чтобы голос ее звучал повнушительнее:
— По-моему, это вы должны мне сказать сначала, кто вы такая.
— Почему? — спросила Гусеница.
Вопрос поставил Алису в тупик. Она ничего не могла придумать, а Гусеница, видно, просто была весьма не в духе, так что Алиса повернулась и пошла прочь.
— Вернись! — закричала Гусеница ей вслед. — Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
Это звучало заманчиво — Алиса вернулась.
— Держи себя в руках! — сказала Гусеница.
— Это все? — спросила Алиса, стараясь не сердиться.
— Нет, — отвечала Гусеница.
Алиса решила подождать — все равно делать ей было нечего, а вдруг все же Гусеница скажет ей что-нибудь стоящее? Сначала та долго сосала кальян, но, наконец, вынула его изо рта и сказала:
— Значит, по-твоему, ты изменилась?
— Да, сударыня, — отвечала Алиса, — и это очень грустно. Все время меняюсь и ничего не помню.
— Чего не помнишь? — спросила Гусеница.
— Я пробовала прочитать «Как дорожит любым деньком…», а получилось что-то совсем другое, — сказала с тоской Алиса.
— Читай «Папа Вильям», — предложила Гусеница.
Алиса сложила руки и начала:

— Папа Вильям, — сказал любопытный малыш, —
Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
Как ты думаешь, правильно это?

— В ранней юности, — старец промолвил в ответ, —
Я боялся раскинуть мозгами,
Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,
Я спокойно стою вверх ногами.

— Ты старик, — продолжал любопытный юнец, —
Этот факт я отметил вначале.
Почему ж ты так ловко проделал, отец,
Троекратное сальто-мортале?

— В ранней юности, — сыну ответил старик, —
Натирался я мазью особой.
На два шиллинга банка — один золотник,
Вот, не купишь ли банку на пробу?

— Ты немолод, — сказал любознательный сын, —
Сотню лет ты без малого прожил.
Между тем двух гусей за обедом один
Ты от клюва до лап уничтожил.

— В ранней юности мышцы своих челюстей
Я развил изучением права,
И так часто я спорил с женою своей,
Что жевать научился на славу!

— Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря
На неловкость такого вопроса:
Как сумел удержать ты живого угря
В равновесье на кончике носа?

— Нет, довольно! — сказал возмущенный отец. —
Есть границы любому терпенью.
Если пятый вопрос ты задашь, наконец,
Сосчитаешь ступень за ступенью!

— Все неверно, — сказала Гусеница.
— Да, не совсем верно, — робко согласилась Алиса. — Некоторые слова не те.
— Все не так, от самого начала и до самого конца, — строго проговорила Гусеница.
Наступило молчание.
— А какого роста ты хочешь быть? — спросила, наконец, Гусеница.
— Ах, все равно, — быстро сказала Алиса. — Только, знаете, так неприятно все время меняться…
— Не знаю, — отрезала Гусеница.
Алиса молчала: никогда в жизни ей столько не перечили, и она чувствовала, что теряет терпение.
— А теперь ты довольна? — спросила Гусеница.
— Если вы не возражаете, сударыня, — отвечала Алиса, — мне бы хотелось хоть капельку подрасти. Три дюйма — такой ужасный рост!
— Это прекрасный рост! — сердито закричала Гусеница и вытянулась во всю длину. (В ней было ровно три дюйма.)
— Но я к нему не привыкла! — жалобно протянула бедная Алиса. А про себя подумала: «До чего они тут все обидчивые!»
— Со временем привыкнешь, — возразила Гусеница, сунула кальян в рот и выпустила дым в воздух.
Алиса терпеливо ждала, пока Гусеница не соблаговолит снова обратить на нее внимание. Минуты через две та вынула кальян изо рта, зевнула — раз, другой — и потянулась. Потом она сползла с гриба и скрылась в траве, бросив Алисе на прощанье:
— Откусишь с одной стороны — подрастешь, с другой — уменьшишься!
— С одной стороны чего? — подумала Алиса. — С другой стороны чего?
— Гриба, — ответила Гусеница, словно услышав вопрос, и исчезла из виду.
С минуту Алиса задумчиво смотрела на гриб, пытаясь определить, где у него одна сторона, а где — другая; гриб был круглый, и это совсем сбило ее с толку. Наконец, она решилась: обхватила гриб руками и отломила с каждой стороны по кусочку.
— Интересно, какой из них какой? — подумала она и откусила немножко от того, который держала в правой руке. В ту же минуту она почувствовала сильный удар снизу в подбородок: он стукнулся о ноги!
Столь внезапная перемена очень ее напугала; нельзя было терять ни минуты, ибо она стремительно уменьшалась. Алиса взялась за другой кусок, но подбородок ее так прочно прижало к ногам, что она никак не могла открыть рот. Наконец, ей это удалось — и она откусила немного гриба из левой руки.

* * * * * * * * * * *
* * * * * * * * *
* * * * * * * * * * *

— Ну вот, голова, наконец, освободилась! — радостно воскликнула Алиса. Впрочем, радость ее тут же сменилась тревогой: куда-то пропали плечи. Она взглянула вниз, но увидела только шею невероятной длины, которая возвышалась, словно огромный шест, над зеленым морем листвы.
— Что это за зелень? — промолвила Алиса. — И куда девались мои плечи? Бедные мои ручки, где вы? Почему я вас не вижу?
С этими словами она пошевелила руками, но увидеть их все равно не смогла, только по листве далеко внизу прошел шелест.
Убедившись, что поднять руки к голове не удастся, Алиса решила нагнуть к ним голову и с восторгом убедилась, что шея у нее, словно змея, гнется в любом направлении. Алиса выгнула шею изящным зигзагом, готовясь нырнуть в листву (ей уже стало ясно, что это верхушки деревьев, под которыми она только что стояла), как вдруг послышалось громкое шипение. Она вздрогнула и отступила. Прямо в лицо ей, яростно бия крыльями, кинулась горлица,
— Змея! — кричала Горлица.
— Никакая я не змея! — возмутилась Алиса. — Оставьте меня в покое!
— А я говорю, змея! — повторила Горлица несколько сдержаннее.
И, всхлипнув, прибавила:
— Я все испробовала — и все без толку. Они не довольны ничем!
— Понятия не имею, о чем вы говорите! — сказала Алиса.
— Корни деревьев, речные берега, кусты, — продолжала Горлица, не слушая. — Ох, эти змеи! На них не угодишь!
Алиса недоумевала все больше и больше. Впрочем, она понимала, что, пока Горлица не кончит, задавать ей вопросы бессмысленно.
— Мало того, что я высиживаю птенцов, еще сторожи их день и ночь от змей! Вот уже три недели, как я глаз не сомкнула ни на минутку!
— Мне очень жаль, что вас так тревожат, — сказала Алиса. Она начала понимать, в чем дело.
— И стоило мне устроиться на самом высоком дереве, — продолжала Горлица все громче и громче и наконец срываясь на крик, — стоило мне подумать, что я наконец-то от них избавилась, как нет! Они тут как тут! Лезут на меня прямо с неба! У-у! Змея подколодная!
— Никакая я не змея! — сказала Алиса. — Я просто… просто…
— Ну, скажи, скажи, кто ты такая? — подхватила Горлица. — Сразу видно, хочешь что-то выдумать.
— Я… я… маленькая девочка, — сказала Алиса не очень уверенно, вспомнив, сколько раз она менялась за этот день.
— Ну уж, конечно, — ответила Горлица с величайшим презрением. — Видала я на своем веку много маленьких девочек, но с такой шеей — ни одной! Нет, меня не проведешь! Самая настоящая змея — вот ты кто! Ты мне еще скажешь, что ни разу не пробовала яиц.
— Нет, почему же, пробовала, — отвечала Алиса. (Она всегда говорила правду.) — Девочки, знаете, тоже едят яйца.
— Не может быть, — сказала Горлица. — Но, если это так, тогда они тоже змеи! Больше мне нечего сказать.
Мысль эта так поразила Алису, что она замолчала. А Горлица прибавила:
— Знаю, знаю, ты яйца ищешь! А девочка ты или змея — мне это безразлично.
— Но мне это совсем не безразлично, — поспешила возразить Алиса. — И, по правде сказать, яйца я не ищу! А даже если б и искала, ваши мне все равно бы не понадобились. Я сырые не люблю!
— Ну тогда убирайся! — сказала хмуро Горлица и снова уселась на свое гнездо.
Алиса стала спускаться на землю, что оказалось совсем не просто: шея то и дело запутывалась среди ветвей, так что приходилось останавливаться и вытаскивать ее оттуда. Немного спусти Алиса вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба, и принялась осторожно, понемножку откусывать сначала от одного, а потом от другого, то вырастая, то уменьшаясь, пока, наконец, не приняла прежнего своего вида.
Поначалу это показалось ей очень странным, так как она успела уже отвыкнуть от собственного роста, но вскоре она освоилась и начала опять беседовать сама с собой.
— Ну вот, половина задуманного сделана! Как удивительны все эти перемены! Не знаешь, что с тобой будет в следующий миг… Ну ничего, сейчас у меня рост опять прежний. А теперь надо попасть в тот сад. Хотела бы я знать: как это сделать?
Тут она вышла на полянку, где стоял маленький домик, не более четырех футов вышиной.
— Кто бы там ни жил, — подумала Алиса, — в таком виде мне туда нельзя идти. Перепугаю их до смерти!
Она принялась за гриб и не подходила к дому до тех пор, пока не уменьшилась до девяти дюймов.

Отвлечёмся от проблем и вспомним стих про папу Вильяма (оригинал - Роберт Саути - Robert Southey, 1774-1843) :

Волос сед твой и редок, взгляни,
Но и в старости здрав ты и крепок, отец;
Отчего так? Прошу, объясни."

Помнил: быстры мгновенья весны,
И не тратил напрасно здоровья и сил,
Словно больше они не нужны."

"Ты уж стар, папа Вильям, - воскликнул юнец, -
Где все радости? В прошлом они.
Только ты не грустишь об ушедших годах;
Отчего так? Прошу, объясни."

"С юных дней я, - сказал папа Вильям в ответ, -
Помнил: юность не вечна моя,
И, поскольку о будущем думал всегда,
Не жалею о прожитом я."

"Ты уж стар, папа Вильям, - воскликнул юнец, -
И к закату идут твои дни,
Но ты весел, и смерть не пугает тебя;
Отчего так? Прошу, объясни."

"Сын, я весел, - ответил старик, - и хочу,
Чтоб усвоил ты твердо вполне:
С юных дней я о Господе не забывал,
И Господь не забыл обо мне ."

А теперь - о том, что вспомнила Алиса:

Перевод - Юрий Леонидович Нестеренко:

"Ты уж стар, папа Вильям, - юнец произнес, -
Волос твой побелел радикально,
Но стоишь вверх ногами! Ответь на вопрос -
В твоем возрасте это нормально?"

"С юных дней, - папа Вильям промолвил в ответ, -
Думал я - это мозгу опасно,
Но поняв, что мозгов в голове моей нет,
На макушке стою ежечасно."

"Ты уж стар, - молвил сын, - как я раньше сказал,
Да и жиром изрядно набит;
Отчего ж ты не входишь, как прочие, в зал,
А в дверях исполняешь кульбит?

"С юных дней, - молвил старец, тряхнув сединой, -
Я поддерживал гибкой осанку,
Ибо мазал конечности мазью одной -
Вот, не купишь ли? Шиллинг за банку!

"Ты уж стар, твоя челюсть беззубая вся,
Ей лишь студень жевать остается;
Ты ж съедаешь с костями и клювом гуся -
Объясни, как тебе удается?"

"С юных дней, - старец рек, - по судам я ходил,
Вел с женой в каждом случае спор,
И развил свою челюсть, что твой крокодил -
Не ослабла она до сих пор."

"Ты уж стар, - молвил сын, - и, вообще говоря,
Глаз твой менее зорок, чем прежде,
Как же ты в равновесии держишь угря
На носу? Объясни мне, невежде."

"Хватит! На три вопроса получен ответ! -
Крикнул старец нахальному сыну, -
Целый день, что ли, слушать мне этакий бред?
Прочь ступай, или с лестницы скину!"

"Дядя Вильям, - спросил удивленный малыш, -
Отчего ты стоишь вверх ногами?
Отчего ты друзьям и знакомым велишь
Называть рукава сапогами?"

"У меня, хоть и стал я уже стариком,
Голова совершенно пустая.
Раньше я ежедневно болтал языком,
А теперь я ногами болтаю!"

"Дядя Вильям, - юнец к джентльмену воззвал, -
Ты не слишком изящный мужчина,
Но как драная кошка, залез ты в подвал.
В чем подобной сноровки причина?"

"Я, приятель, ужасно боюсь темноты,
И в подвале воспитывал волю.
А теперь будешь волю воспитывать ты.
Залезай! Я, конечно, позволю".

"Дядя Вильям, - спросил шалопай старика, -
Тебе сварена манная кашка.
Как же ты умудрился в четыре глотка
Проглотить молодого барашка?"

"Проглотить? Проглотил. Я не спорю, мой друг.
Но твои замечания мелки.
За едой я бываю слегка близорук,
И, наверное, спутал тарелки".

"Дядя Вильям, - мальчишка воскликнул, дрожа,-
Всем известно, что ты непоседа,
Но зачем в зоопарке ты дразнишь моржа
И за что укусил муравьеда?"

"Слушай, милый ребенок, твоя болтовня
Не выводит меня из терпенья,
Только лучше заткнись, а не то у меня
Головой сосчитаешь ступени!"

Перовод - Борис Владимирович Заходер:

— Старикашка! — сынок обратился к отцу, —
Голова твоя так поседела,
Что стоять вверх ногами тебе не к лицу!
Не пора ли бросать это дело?

— В детстве я не рискнул бы, — ответил старик, —
Вдруг да что-то стрясется с мозгами!
Но теперь, убедившись, что риск невелик,
Я люблю постоять вверх ногами!

— Ты старик— молвил сын. — И, как все говорят, —
Ты не тоньше бочонка для пива,
Ты же крутишь по десять кульбитов подряд —
Как по-твоему, это красиво?

— В детстве, мальчик, я был, как волчок заводной:
Приобрел я у старой чертовки
Чудо-мазь для гимнастов «Тряхнем стариной».
Хочешь банку? Отдам но дешевке!

— Ты беззубый старик, — продолжал лоботряс, —
Пробавлялся бы манною кашей!
Ты же гуся (с костями!) съедаешь за раз!
Что мне делать с подобным папашей?

— С детства, мальчик, я стать адвокатом мечтал,
Вел судебные споры с женою;
И хотя я судейским, как видишь, не стал —
Но зато стала челюсть стальною!

— Ты старик! — крикнул сын. — Спорить станешь ты зря.
Организм твой изношен и хрупок.
А вчера ты подкидывал НОСОМ угря!
Разве это приличный поступок?

— Ты, мой сын, — покосился старик на сынка, —
Хоть и молод — нахал и зануда!
Есть вопрос у меня: Ты дождешься пинка —
Или сам уберешься отсюда?!

Перевод - Самуил Яковлевич Маршак:

Папа Вильям, - сказал любопытный малыш, -
Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
Как ты думаешь, правильно это?

В ранней юности, - старец промолвил в ответ, -
Я боялся раскинуть мозгами,
Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,
Я спокойно стою вверх ногами.

Ты старик, - продолжал любопытный юнец, -
Этот факт я отметил вначале.
Почему ж ты так ловко проделал, отец,
Троекратное сальто-мортале?

В ранней юности, - сыну ответил старик, -
Натирался я мазью особой.
На два шиллинга банка - один золотник,
Вот, не купишь ли банку на пробу?

Ты немолод, - сказал любознательный сын, -
Сотню лет ты без малого прожил.
Между тем двух гусей за обедом один
Ты от клюва до лап уничтожил.

В ранней юности мышцы своих челюстей
Я развил изучением права,
И так часто я спорил с женою своей,
Что жевать научился на славу!

Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря
На неловкость такого вопроса:
Как сумел удержать ты живого угря
В равновесье на кончике носа?

Нет, довольно! - сказал возмущенный отец. -
Есть границы любому терпенью.
Если пятый вопрос ты задашь, наконец,
Сосчитаешь ступень за ступенью!

«Козерог так хорошо вписывается в любую обстановку, иногда становясь совсем невидимым на ее фоне, что внешние его характеристики ничем особенным не отмечены.»

Как распознать козерога

Папа Вильям, сказал любопытный малыш. - Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
Как ты думаешь, правильно это?
Научиться узнавать этот знак Зодиака нетрудно, следует только немного потренироваться. Взять, к примеру, паука. Он не в состоянии угнаться за мухами, но все они попадают в его ловко сплетенную сеть. Еще один пример. В басне Эзопа медлительная черепаха упорно, никуда не сворачивая, ползущая к цели, обгоняет быстроногого зайца и приходит к финишу первой.
А теперь возьмем Козерога. Чаще всего его найдешь там, где он может продвинуться по пути своих тайных честолюбивых устремлений. На любом приеме он будет среди самых известных и самых богатых людей. Иногда его можно увидеть и среди менее известных и не столь богатых.
Зато уж в кругу тех, кто его ниже по материальному и социальному положению, его не найдешь. В таких местах Козероги не водятся.
Козерог спокоен и малозаметен, он чаще наблюдает за происходящим издали, редко вмешиваясь в разговоры, а тем более споры.
Козерог так хорошо вписывается в любую обстановку, иногда становясь совсем невидимым на ее фоне, что внешние его характеристики ничем особенным не отмечены. Козероги могут быть любого телосложения: прочного и крепкого, тонкого и изящ­ного, полного и даже тучного. Но незави­симо от типа телосложения, все Козероги прочно стоят на земле и сбить их с ног практически невозможно.
У людей, чьим покровителем является Сатурн, во­лосы чаще прямые, гладкие и темные, пристальный взгляд темных же глаз и смуглая или светло-оливко­вая кожа.
Иногда попадаются светловолосые и светлоглазые Козероги, но если вы приглядитесь к, ним вниматель­нее, то за идиллически-романтической внешностью про­глянут те же железная решимость, упорство и делови­тость.
Козерог окружен аурой грусти и серьезности, а Са­турн требует от своих подопечных строгой дисципли­нированности и суровости. У Козерогов ровный, спо­койный голос, а интонациям присуща мягкость, дей­ствующая на людей умиротворяюще. Однако, хотя Ко­зерог кажется иногда мягче пуховой перины, на самом деле он тверд, как скала. Козероги упорно, никуда не сворачивая, идут к намеченной цели, не обращая вни­мания на оскорбления и разочарования, и преодолева­ют все преграды. В то время, как другие в поисках более короткого пути могут отклоняться вправо и вле­во, Козерог упрямо идет вперед.
Козероги уважают власть и чтят традиции, из-за чего люди часто приклеивают им ярлык чопорности и сно­бизма. Подобные обвинения не оставляют Козерога рав­нодушным, но, будучи мудрым, он предпочитает не свя­зываться с обидчиками и не наживать себе лишних вра­гов. Нередко Козерог уступает и прощает, но это лишь хорошо продуманная тактика, направленная на дости­жение цели.
Двигаясь вперед, Козерог не смотрит по сторонам и не считает звезды. Взгляд его устремлен вперед, а ноги твердо стоят на земле. Страс­ти земные и небесные - жалость, злоба, любовь, ревность, расточительность, леность - его не беспокоят, пусть другие растрачивают себя попусту. Козерог может лишь походя, не останавливаясь, пожа­леть или осудить их в душе и продолжит свой путь дальше.
Порой среди Козерогов попадаются чересчур роман­тичные личности, которые могут мечтать при луне и пи­сать лирические стихи. Но при ближайшем рассмотре­нии мечты оборачиваются думами о работе, а стихи на­писаны четким почерком, с соблюдением всех правил орфографии и пунктуации.
Молодые Козероги чаще довольны жизнью, чем по­жилые. Это объясняется тем, что в молодости Козероги склонны идеализировать своих предков и почитать ро­дителей. Со временем безрассудные выходки молодого поколения озадачивают и пугают консервативно настро­енных Козерогов. Они неодобрительно качают головой и вспоминают «добрые старые времена». К счастью, мно­гие из них впоследствии приспосабливаются к изменив­шейся обстановке и даже начинают находить ее в чем-то забавной.
Те же Козероги, которым это не удается, превраща­ются в брюзгливых зануд, отравляющих существование окружающим.
Козероги редко вмешиваются в чужие дела и не сплет­ничают. Никогда не станут они давать советы, если их об этом не просят. Если же (по вашей просьбе) совет дан, а вы ему не следуете. Козерог не будет напоминать вам об этом, а только посетует в душе на вашу недаль­новидность и легкомыслие.
Очень часто про Козерогов говорят, что они женятся и выходят замуж по расчету. Это, конечно, преувеличение, но благоразумный козел никогда не женится впопыхах, скоропалительно, основа­тельно не подготовившись к этому событию.
В детстве Козероги - самые слабые и болезненные? из детей, но с возрастом постепенно набирают силу. Спокойная, размеренная натура козла обладает таким жизненным потенциалом, что среди Козерогов нередки долгожители, доживающие до ста и более лет.
Самые страшные враги Козерогов - страхи, угрю­мость и пессимизм. Те из них, кто стремится продлить себе жизнь, должны проводить больше времени на све­жем воздухе, заниматься физическими упражнениями и выработать более оптимистичный взгляд на вещи. Почти у всех Козерогов очень чувствительная и нежная кожа, из-за чего у них часты кожные заболевания ин­фекционного и аллергического характера. Нередки рас­стройства кишечника и нервной системы. Подвержены они и сильным головным болям, болезням почек и трав­мам коленных чашечек, суставов и костей.
У Козерогов бывают или красивые, белые, здоро­вые зубы, или, наоборот, очень плохие, из-за чего им часто приходится обращаться к зубным врачам.
Многим Козерог кажется робким, доверчивым и мяг­ким, возможно, лишь чуточку упрямым. На самом же деле он научился хитроумно скрывать свое «я», доби­ваясь тайной цели - положение лидера.
Любимые цвета Козерога: официальный черный, со­лидный коричневый, строгий темно-синий, а для бо­лее романтичных натур - темно-зеленый. Камень Козерога ~ ярко-красный рубин, а металл - тяже­лый свинец. Все сокровища Козерога лежат в земле, надежно укрытые от посторонних глаз мягким пушис­тым мхом и спускающимися до земли тонкими ветвя­ми плакучей ивы.