Литературные герои, типы героев и их примеры (О литературе). Теоретическая поэтика: понятия и определения

Литературный тип

Понятие «литературный тип» впервые встречается в «Эстетике» Гегеля. В теории литературы «тип» и «характер» близкие, но не взаимозаменяемые; «характер» в большей степени раскрывает типичные черты личности, ее психологические свойства, а «тип» является обобщением тех или иных социальных явлений и связан с типическими чертами. Например, Максим Максимыч - типичный русский солдат, «просто порядочный человек», как говорил о нем Л. Н. Толстой, в то время как Григорий Александрович Печорин - тип «страдающего эгоиста», воплощение «пороков целого поколения в полном их развитии».

Понятие «типизация» включает в себя процесс создания целостной картины мира, является основой процесса творчества.

Признавая типизацию внутренней потребностью и законом искусства, писатели осознают, что типическое есть не копия реальной действительности, а художественное обобщение.

У Мольера Гарпагон и Тартюф - типические характеры, но это не социальные, а психологические типы, иллюстрирующие пренебрежение требованиями нравственности. Если мы хотим кого-нибудь назвать скупцом или лицемером, то используем эти собственные имена в качестве нарицательных.

В. Г. Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» определяет типизирующие черты литературного героя: «Не говорите: вот человек с огромной душою, с пылкими страстями, с обширным умом, но ограниченным рассудком, который до такого бешенства любит свою жену, что готов удавить ее руками при малейшем подозрении в неверности, - скажите проще и короче: вот Отелло!.. Не говорите: вот чиновник, который подл по убеждению, зловреден благонамеренно, преступен добросовестно - скажите: вот Фамусов!»

Схематизм классицистических образов связан с намеренной установкой авторов на примере того или иного персонажа дать иллюстрацию этических и эстетических положений. Именно поэтому образ, сведенный к теоретической посылке, отмечен максимальной типичностью. Однако образ, несущий какую-ли- бо одну доминирующую черту, выигрывая в типичности, нередко проигрывает в художественности.

В основе эстетики классицизма лежат принципы рационализма. Класссицисты утверждают взгляд на художественное произведение как на создание сознательно сотворенное, разумно организованное, логически доказуемое. Выдвинув принцип «подражания природе», классицисты считают непременным условием соблюдение известных правил и ограничений. Целью искусства становится художественное преображение натуры, превращение природы в прекрасную и облагороженную эстетическую реальность.

Строгая иерархия жанров классицизма порождает и нормированность литературных типов. Общественные конфликты предстают в произведении отраженными в душах героев. Деление персонажей на положительных и отрицательных в классицистической эстетике закономерно. Промежуточных типов не должно быть, так как искусству вменяется задача исправлять пороки, воспевать достоинства идеального человека.

Драматурги эпохи классицизма обращаются к Аристотелю, утверждавшему, что трагедия «стремится изображать лучших людей, нежели ныне существующие». Герои классицистических пьес вынуждены бороться с обстоятельствами, которые, как и в трагедии античности, невозможно предотвратить. В классицистической редакции конфликта разрешение трагической ситуации зависит теперь не от судьбы, а от титанической воли героя, персонифицирующего идеал автора.

Согласно поэтике жанра, героями трагедии могли быть мифологические персонажи, монархи, полководцы, лица, определявшие своей волей судьбы многих людей и даже целого народа. Именно они воплощают главное требование - поступиться эгоистическими интересами во имя общей пользы. Как правило, содержание характера в трагедии сводится к одной существенной черте. Она и определяла нравственно-психологический облик героя. Так, в трагедиях Сумарокова Кий («Хорев»), Мстислав («Мстислав») обрисованы драматургом только как монархи, нарушившие свой долг перед подданными; Хорев, Трувор, Вы- шеслав - как герои, умеющие управлять своими чувствами, подчинять их велению долга. Характер в классицизме не изображается сам по себе, а дается в соотношении с противоположным свойством. Коллизия между долгом и чувством, вызываемая драматическим сочетанием обстоятельств, делала характеры героев трагедий похожими, а подчас малоразличимыми.

В произведениях классицизма, особенно в комедии, основная черта характера героя закрепляется в его поведении и в его имени. Например, образ Правдина не может явить хоть какого-нибудь недостатка, а Свиньина - ни малейшего достоинства. Порок или добродетель принимают конкретную образную форму в комедиях Фонвизина: ханжа Чужехват, хвастун Верхолет.

В литературе сентиментализма акценты переносятся со среды на человека, на сферу его духовной жизни. Предпочтение отдается характерам, в которых преобладает «чувствительность». Сентиментальность, по определению Г. Поспелова, «состояние более сложное, вызванное в основном идейным осмыслением определенной противоречивости в социальных характерах людей. Чувствительность - явление лично-психологическое, сентиментальность имеет обобщающе-познавательное значение». Сентиментальность переживания - это способность осознать во внешней незначительности жизни других людей, а иногда и в своей собственной жизни нечто внутренне значительное. Это чувство требует душевной рефлексии героя (эмоциональное созерцание, способность самоанализа). Ярким образцом сентиментального характера является Вертер Гете. Название романа симптоматично - «Страдания молодого Вертера». В произведении Гете страдания воспринимаются не как цепь несчастных событий, а как опыт духовного переживания, способный очистить душу героя, облагородить его чувства. Автор не идеализировал своего героя. По окончании работы над романом Гете писал, что изобразил «молодого человека, погруженного в сумасбродные мечтания», который «гибнет... вследствие несчастных страстей».

После века «думания» (так Вольтер называл эпоху Просвещения) авторы и читатели ощутили, что мысль, логически доказанная идея не исчерпывает потенциала личности: можно выдвинуть эффектную идею усовершенствования мира, однако этого недостаточно, чтобы исправить порочный мир. Наступает эпоха романтизма. По своему содержанию искусство отражает бунтарский дух человека. В литературе кристаллизуется романтическая теория гения. «Гений и злодейство - две вещи несовместные» - эта фраза Пушкина определяет основные типы характеров в романтизме. Поэты открыли необычную сложность, глубину духовного мира человека, внутреннюю бесконечность личности.

Напряженный интерес к сильным чувствам и тайным движениям души, к таинственной стороне мироздания рождает исключительный по интенсивности психологизм образов. Тяга к интуитивному побуждает писателей представлять героев в экстремальных ситуациях, настойчиво постигать потаенные стороны натуры. Романтический герой живет воображением, а не реальностью. Складываются особые психологические типы: бунтари, противопоставляющие высокий идеал торжествующей действительности; злодеи, искушающие человека всемогуществом и всезнанием; музыканты (одаренные люди, способные проникать в мир идей). Многие герои романтизма становятся литературными мифами, символизирующими жажду познания (Фауст), бескомпромиссную преданность (Квазимодо) или абсолютное зло (Каин). В романтизме, как и в сентиментализме, внесословная ценность человека является определяющей в аттестации характера литературного героя. Именно поэтому авторы намеренно ослабляют факт зависимости человека от обстоятельств, обусловленных общественными конфликтами. Немотивированность характера объясняется его задан- ностью и самодостаточностью. «Одна, но пламенная страсть» руководит поступками героев.

В центре романтической эстетики - творческий субъект, гений, переосмысливающий реальность, или злодей, убежденный в непогрешимости своего видения действительности. Романтизм исповедует культ индивидуализма, делая акцент не на всеобщем, а на исключительном.

Основа литературной характерологии реализма - социальный тип. Психологические открытия романтизма подкрепляются в реализме широким социальным и историческим анализом, идеологической мотивировкой поведения героя. Персонаж, как правило, детерминирован обстоятельствами и средой.

В русской реалистической литературе складываются типы литературных героев, которые имеют общие характерологические признаки, их поведение обусловлено схожими обстоятельствами, а раскрытие образа в тексте строится на традиционных сюжетных коллизиях и мотивах. Самыми яркими явились «лишний человек», «маленький человек», «простой человек».

Тип (от греч. typos - отпечаток, модель, образец). В начале 4 части «Идиота» Достоевский говорит, что писатели стараются брать «типы, чрезвычайно редко встречающиеся в действительности целиком, и которые тем не менее почти действительнее самой действительности». Типы, по Достоевскому, «снуют и бегают перед нами ежедневно, но как бы несколько в разжиженном состоянии», «типичность лиц как бы разбавляется водой».

От слова тип производятся прямо противоположные по значению прилагательные. Все знакомы, например, с типовой, то есть стандартной, застройкой. Чаще всего «типовой» - это обезличенный. Напротив, типичное, типическое означает проявление общего в индивидуальном, в характерном, в особенном. Люди, писал Достоевский, «и до Гоголя знали, что эти друзья их такие, как Подколесин, но только не знали еще.

что они именно так называются». Действительно, мы и в жизни замечаем в основном то. чему знаем наименования: не знающий, что такое в здании фриз или архитрав, почти не видит их. воспринимает здание только целиком, в общем и целом, без конкретных особенностей. Задача художника - увидеть и назвать, определить жизненные явления - придать им определенность, показать общее в индивидуальном. Татьяна Ларина неповторимо индивидуальна, но именно благодаря этому она выражает типично русский национальный характер известного времени (в иное время «я другому отдана» Белинский интерпретировал уже в духе «женского вопроса», не существовавшего для Пушкина) и служит прообразом классических женских характеров в русской литературе: и тургеневских женщин, и Наташи Ростовой. и в какой-то мере героинь Достоевского и Чехова. Неповторимы Онегин, Печорин, Бельтов, Рудин, Обломов, но в их характерах Добролюбов обнаружил развитие одного типа - молодого дворянского интеллигента в эпоху постепенной утраты дворянством передовой роли в обществе.

До XIX в. типичность обычно оказывалась универсальностью: конкретный человек воплощал, по мысли писателей, общие черты всего рода человеческого. В реализме нового времени общее в характере окрашено признаками класса, сословия, социальной среды и эпохи, а ранее эта окраска вовсе не признавалась существенной. С точки зрения типизации не так уж принципиально было то, что Гамлет - принц, а Лир - король, да еще король древних бриггов, не владеющих ни предметами материальной культуры, ни понятиями шекспировских героев (высокий род был важен лишь в жанровом плане: герою трагедии полагалось быть знатным). Потому и возможно было впоследствии усмотреть леди Макбет в Мценском, Гамлета в Щигровском уезде, а короля Лира в степном поместье Орловщины.

«Универсалистские» характеры зачастую обнаруживали крайние формы типизации: то стремление как бы к «типовому» - различные жесткие амплуа, - то увлечение исключительностью героя с его особой красотой, силой, благородством и т.д. Одно не отвергало другое, противоположности сходились. Ведь если герой отличался почти одним только благородством (персонажи-дворяне у маньеристов и классицистов) либо, наоборот, одной только скупостью (мещане) и ханжеством (монахи), то это исключительная, гиперболизированная черта как раз и формировала якобы «типовые» образы идеальных возлюбленных, скряг и ханжей. Однако такое отождествление «типового» и индивидуального далеко не всегда вело к обезличивающей стандартизации. В современном французском языке скрягу так и называют гарпагоном - по личному имени мольеровского персонажа. Художественная индивидуальность может состоять именно в отсутствии человеческой индивидуальности. Ни с кем не спутаешь щедринского Брудастого, его «Раззорю!» и «Не потерплю!», хотя этими двумя угрозами исчерпывается почти вся его индивидуальность. Значит, и тут мы имеем дело с типическим, а не с «типовым» - антихудожественным. Для драматургических, сатирических, аллегорических, сказочно-фантастических произведений эта форма типизации даже наиболее удобна. Например, в пьесах, которые должны быть компактными, не надо других условностей - длинных речей второстепенных персонажей, проясняющих ситуацию и характеры главных, они и так ясны без детальных предысторий. В сатире аналогичная типизация ведет к заострению образа, в аллегорических баснях и сказках создает предельно четкий конфликт: опять-таки не надо всякий раз описывать человека робкого и человека сильного, злого и коварного - каждый знает, какие отношения между зайцем и волком. Так что и Щедрин писал сказки отнюдь не потому, что он был умный, а цензура глупая.

Типическим может быть и странное, удивительное, нелогичное. В «Мертвых душах» Чичикова приняли за переодетого Наполеона. Фантастическое измышление? Нет. П.Вяземский рассказывал, что после войны 1812 г. на одной из почтовых станций висел портрет Наполеона. На вопрос: «- Зачем ты держишь на стене этого негодяя? - А затем, - отвечает смотритель, - чтобы, в случае, если он явится на станцию под ложным именем и спросит лошадей по чужой подорожной, задержал его по силе примет...» Сама российская действительность была так богата алогизмами, нелепостями, что типическую нелепость писатель мог найти буквально на дороге.

Безусловно, образам дореалистической, а в XIX-XX вв. и модернистской литературы больше грозит опасность утратить типичность. Но «универсализм» имеет и большое преимущество - непосредственное проявление в характере героя важнейших общечеловеческих свойств, которое порой приводит к созданию так называемых вечных образов. В литературе XIX-XX вв., чье огромное достижение состоит в ее социально-исторической конкретности, индивидуум, взятый сам по себе, вне проблематики целого произведения, воплощает общечеловеческое лишь в той мере, в какой оно присуще определенному социальному слою в определенный исторический период. Поэтому новейшая литература не порождает столь глобальных типов, способных отрываться от «своего» произведения и существовать независимо от него, таких, как Фауст, Гамлет. Дон Кихот, Дон Жуан, барон Мюнхгаузен. Точнее, они появляются, но в ином масштабе, в совершенно иных функциях - в произведениях неисторической, «универсалистской», по своим основам детской литературы (Буратино, Чиполлино, Незнайка...). Большая литература в этом плане ушла далеко от своего детства и отрочества, но всякий прогресс, как известно, сопровождается и потерями.

Средства создания типического образа тоже различны. Есть немало писательских утверждений, в том числе Гоголя, Толстого, Флобера, Горького, что для этого необходимо наблюдать в жизни многих людей, в чем-то сходных между собой. По мнению Гончарова, типичным вообще может быть лишь нечто массовое, а то, что в действительности еще только зарождается, нетипично. Иначе полагал Тургенев, учитывающий перспективу развития жизненных явлений. Он всегда точно схватывал едва появляющиеся, но жизнеспособные ростки нового. Тургенев, Достоевский. Лесков часто создавали типические образы, отталкиваясь от одного конкретного прототипа. В их героях много индивидуально-неповторимого, что не раздавало повод сторонникам типического как массового упрекать этих писателей в нетипичности героев, в отступлении от реализма. Но вот Чернышевский считал наиболее плодотворной типизацию через глубокое проникновение в сущность единичного яркого характера. А его предшественник Белинский признавал обе возможности.

Безусловно, оба способа имеют право на существование. Однако второй из них все-таки в некоторой степени основывается на первом. Недаром спорят о прототипах Базарова. Это и врач Дмитриев, как свидетельствовал сам писатель, но также и Добролюбов, и вообще известные Тургеневу революционные демократы. Нельзя даже подобрать яркий тип в жизни, не имея «точки отсчета», исходного представления о типическом как распространенном или распространяющемся. Писатель - человековед в том смысле, что, познавая человека, он узнает и уже во многом заранее знает людей, общество. Ведь в этом и сущность художественной типизации, воссоздания общего в индивидуальном.

Литература социалистического реализма начиналась как раз с «предвосхищенных» типов. Нетипичным счел В.Боровский образ Ниловны, отразивший тогда еще редкое явление. Горький же видел перспективу. «Мало вас все-таки!» - говорит во «Врагах» вахмистр Квач Синцову. «Будет много... подождите!» - отвечает тот. Но еще многие герои советской литературы 1920-30-х гг. были героями отнюдь не массовидными. Таков Корчагин: если бы все или большинство в его время были Корчагиными, не была бы такой героической и драматической его личная судьба. В современной же литературе «обыкновенные» люди пользуются большим вниманием, даже когда речь идет о войне: герои современной военной прозы уже не косят врагов, как траву. Возникают произведения о таких людях, которые не могли непосредственно участвовать в преобразовании социальной действительности и совершенно не интересовали писателей прежде, например, о деревенских старухах (В.Астафьев. В.Белов, В.Распутин). Вспомним слова А.Н.Толстого о нежелании заканчивать "Петра Первого" концом царствования Петра: "Не хочется, чтобы люди в нем состарились. Что я с ними буду, со старыми, делать?" А ведь Петр умер в 53 года...

Типизация - понятие более широкое, чем тип, типический характер. Типичными бывают и характеры, и обстоятельства, и отношения, связи между характерами и обстоятельствами. Иногда утверждают, что типизация охватывает также сюжет, художественную речь, жанр и т.д. Если типические характеры, а подчас и типические обстоятельства были свойственны "универсалистской" литературе, то типическую связь между ними - социальный детерминизм - воссоздает только реалистическое искусство.

Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку

Обновлено: 2015-10-23

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Тип это обобщенный художественный образ, который воплощает типичные черты, присущие определенной общественной среде; ряд литературных персонажей, связанных общими социальными признаками, характерный для произведений русской литературы.

Отличие типа от характера

Тип литературного персонажа, в отличие от характера, представляет не только индивидуальную характеристику героя, а и обобщение устоявшихся качеств конкретной категории лиц. Ряд персонажей одного типа не тождественны по характеру, их объединяют общественные тенденции. Характер персонажа часто является вариацией одного литературного типа. Писатели обычно продолжают развивать, совершенствовать основанный ими тип героя или открывают новые типы.

Примеры и происхождение литературных типов

Названия типов произошли от литературных истоков или имен их первооткрывателей:

• тип «лишний человек» – сочетание закрепилось в литературной теории после издания повести И. С. Тургенева «Дневник лишнего человека» (1850 г.);
• тип «дама бальзаковского возраста» – сводная характеристика героинь, вошедшая в обиход после появления романа Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина» (1842 г.);
• тип «двойник» – термин стал применяться после издания повести «Двойник. Петербургская поэма» (1846 г.) Ф. М. Достоевского;
• тип «тургеневская девушка» – обобщенный образ женских персонажей из сочинений И. С. Тургенева 50-80 годов XIX века;
• тип «самодур» – характерный герой пьес А. Н. Островского («Гроза», «Бесприданница», «В чужом пиру похмелье»);
• тип «босяк» – типичный образ рассказов Горького («Коновалов», «Двадцать шесть и одна», «Супруги Орловы»).

Тип «маленький человек»

Под влиянием реализма в 20-30 годах ХІХ века в русской литературе появился тип маленького человека. «Маленький человек» – персонаж низкого происхождения и социального статуса, который, в отличие от бунтарских романтических героев, не обладает сверхспособностями, но является душевной и доброй личностью. Формируя и культивируя образ маленького человека, писатели стремились демократизировать литературу и вызвать внимание, гуманность к простому человеку, который заслуживает расположения.

Тип маленького человека открыл А. С. Пушкин в лице главного героя повести «Станционный смотритель» (1831 г.) и раскрывал его в последующих сочинениях («Медный всадник»; 1837 г.). Традиция литературного типа была продолжена в повестях Н. В. Гоголя «Записки сумасшедшего» (1835 г.), «Шинель» (1842 г.). Тема хрупкого простолюдина также присутствует в творчестве А. П. Чехова, Ф. М. Достоевского, Горького, М. А. Булгакова и др.

Тип «лишний человек»

«Лишний человек» – герой, характерный для русской литературы 40-50 годов XIX века, который воплощает в себе тип отчаявшегося русского дворянина.

Тип лишнего человека – интеллектуал из высших кругов, угнетенный неразрешимыми жизненными вопросами и устоями власти. Типичный герой противостоит обществу, увлекается празднествами, что обусловлено его усталостью, пассивностью и потерей смысла жизни.

Наиболее ранними и классическими представителями типа «лишний человек» являются главные герои произведений А. С. Пушкина «Евгений Онегин», А. С. Грибоедова «Горе от ума», М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» – Онегин, Чацкий, Печорин – в которых разочарование сочетается с чертами байронического героя эпохи романтизма.

Тип «новый человек»

В 50-60 годах ХІХ века на смену «лишнему человеку» в русской литературе пришел тип нового человека, связанный с изменениями русских социально-политических порядков.

Тип героя «новый человек» отличает озаренность, активная деятельность, пропагандистская позиция, сильный волевой характер.

Образы новых людей ярко представлены в романах И. С. Тургенева «Рудин» (1856 г.), «Накануне» (1860 г.), а также «Отцы и дети» (1862 г.), главный герой которого – Евгений Базаров – бескомпромиссный нигилист.

Значение типа в литературе

Типы восходят к концепции личности литературных направлений, особенность которых раскрывается через характерные общественные признаки. Таким образом, соотнесение литературного героя с конкретным типом определяет суть личности.

Слово тип произошло от греческого typos, что в переводе означает – отпечаток, образец.

В греческой мифологии герой - потомок бога и смертного, полубог. У Гомера герой - доблестный воин, потомок славных предков. Античные герои долго занимали ведущее место в сюжетах европейской литературы, и постепенно установилась традиция называть этим понятием любого персонажа (от лат. persona -лицо), любого субъекта действия или переживания в искусстве, в том числе и человека не храброго десятка. Параллельно развивалось понятие героики, героизма, где принципиальную роль играли высокие цели и доблесть тех, кто действует, совершает поступки. Так возникли и трусливые герои (персонажи), и неперсонифицированная героика («коллективные герои» в произведениях о подвигах масс), которой не было в ранних литературах (Гомер точно указывает, какой герой какого убил).

Поэты XVIII в.

и в значительной мере критики первой половины XIX в.пользовались термином «лицо» («лица»), но в художественных произведениях уже Пушкин и Гоголь явно предпочитают слово герой, применяя его к персонажам заведомо негероическим: Онегину, Евгению в «Медном всаднике», Чичикову. Лермонтов сознательно играет значениями слова: Печорин по характеру достоин быть настоящим героем, но он герой николаевского безвременья, антигерой и в то же время чуть ли не лучший в своем обществе.

Персонажи бывают реальные (исторические, автобиографические), домысленные (имеющие прототип, но выступающие под другим именем, в других ситуациях и т.д.) и вымышленные. Среди последних - герои условные: гиперболизированные, гротескные, не только люди, но и фантастические существа, в случае олицетворения - и вещи (умывальник Мойдодыр), явления природы (Мороз-воевода, Зеленый Шум), даже отвлеченные понятия (Власть и Сила в «Прометее прикованном» Эсхила, аллегорические образы в барочном искусстве и т.д.).

Иногда литературоведы пытаются разграничить понятия герой в смысле «главный герой» и «персонаж» как герой второстепенный и третьестепенный. Важно иметь в виду, что по содержательной нагрузке иной образ гораздо «больше» своего места в сюжете и в общем объеме текста, например, Рахметов у Чернышевского, Кириллов в «Бесах» Достоевского, умирающий Николай Левин и художник Михайлов в «Анне Карениной», реальные персонажи в исторических романах вальтер-скоттовского типа, а в советской литературе, например, Ленин в «Человеке с ружьем» Н.Погодина. Отмечалось, что в сюжетном плане главный герой «Мастера и Маргариты» Булгакова - Мастер, а в идейном - Иешуа (и вместе с тем, надо думать, Воланд).

Если в произведении представлены и положительные и отрицательные герои, то главными обычно бывают первые. Так, естественно, легче выразить авторские оценки. Но в XX в. все чаше главными героями произведений, порой значительных по объему и по идейно-художественному наполнению, становятся персонажи противоречивые, мечущиеся, заблуждающиеся (Григорий Мелехов, большинство героев Ю.Трифонова, Пелагея и Алька у Ф.Абрамова и т.д.) или прямо отрицательные (начиная с Клима Самгина), хотя чаще всего не «изначально» отрицательные, а эволюционирующие в этом направлении (Андрей Гуськов у В.Распутина, Рамзин у Ю.Бондарева, Глебов у Ю.Трифонова, в зарубежной литературе - Адриан Леверкюн у Т.Манна, герои «Осени патриарха» Г.Гарсия Маркеса. «Превратностей метода» А.Карпентьера и многие др.).

Разграничение литературных героев на положительных и отрицательных не абсолютно по ряду причин. У многих персонажей характеры сложны и неоднозначны. Таковы Онегин, «добрый приятель» Пушкина, убивший восторженного и благородного Ленского, потерявший себя и свое счастье, или тот же Печорин, или Кирибеевич и Иван Грозный в «Песне про купца Калашникова». Герой плутовских романов всегда отрицателен (хотя не до предела: находятся более хитрые и бессовестные плуты, ставящие его в весьма затруднительные положения), но о себе рассказывает он сам в старости, уже исправившись. Правда, постаревший плут остается скорее субъектом повествования, чем субъектом действия, то есть собственно персонажем.

У других персонажей характеры цельные, но в чем-то ограниченные, а вместе с тем их носители не могут не вызывать сочувствия (старосветские помещики Гоголя, родители Базарова в «Отцах и детях» Тургенева, Аким в «Царь-рыбе» В.Астафьева и т.д.). В принципе положительный герой - выразитель и защитник всего исторически прогрессивного или же хранитель лучшего в прежнем (от фонвизинского Стародума до героев и главным образом героинь современной «деревенской прозы»). Но есть и Григорий Мелехов, заблудившийся правдоискатель, и его интеллигентные собратья по несчастьям -булгаковские Турбины. Честные порывы или просто сильные страсти, если они не заведомо низменны, поднимали над «рядовым» уровнем отрицательных героев не только ошибающихся Эдипа и Отелло, но даже Макбета и самого князя тьмы и зла, назывался ли он Сатаной, как у Мильтона, Демоном, как у Лермонтова, или Воландом, как у Булгакова. Возвышенный «демонизм» делает возможным читательское сочувствие не только к Печорину, но и ко многим персонажам литературы романтизма - к «антиобщественным» героям поэм Байрона, Мицкевича, юного Лермонтова и др.

Некоторые «вечные образы» мировой литературы имели тенденцию, овеянные возвышенной страстью, переходить из среды отрицательных образов в число положительных. Таков Каин у Байрона, у Ивана Франко и др. Дон Жуан проделал путь от исконной отрицательности уТирсо де Молины и Мольера до положения воскресающего (пусть поздно) и философствующего высокого героя у Пушкина, Л.К.Толстого и Леси Украинки, а затем вновь подвергся снижению и даже «перелицовке» у Б.Шоу. М.Фриша, С.Алешина («Тогда в Севилье... »). Вас.Федоров в поэме «Женитьба Дон Жуана» использует уже только общую схему образа и нарицательное имя для выражения совершенно иного содержания, не претендуя на развитие собственно «вечного образа».

Существует в литературе и такой персонаж, как Остап Бендер, человек антиобщественный и вместе с тем настолько обаятельный, что не воспринимается в качестве чисто отрицательного героя читателями, в жизни нимало не сочувствующими аферистам.

Особенно сложен вопрос о «сравнительной положительности», применимый к любой литературе, начиная с античной. Кто положительнее: Ахилл или Гектор? Гектор - защитник родины, но троянец и брат преступника Париса, несущий для Гомера и его современников ответственность за свой род. Ахилл - агрессор, но грек, соотечественник Гомера и выполняет свой долг в соответствии с данной ахейцами клятвой. Эсхиловский Прометей, безусловно, «положительнее» тирана Зевса, но Зевс не случайно в других трагедиях Эсхила - хранитель мирового порядка (а следовательно, всего лучшего), нарушить который безнаказанно нельзя и с самыми лучшими намерениями. Наконец, положительность героя отнюдь не безразлична к художественности его обрисовки. Абсолютно положительный герой, особенно данный не в экстремальной ситуации, воспринимается как «лакировочный», слащавый, жизненно неубедительный. Такова участь многих героев, а особенно героинь, безупречных женщин В.Скотта и Ф.Купера, чистейших девушек вроде Эсмеральды и Деи у В. Гюго и т.п.

В реалистической литературе характер героя обычно не может быть абсолютно положительным уже потому, что существует в конкретных социальных обстоятельствах и определяется относительно их, а не сам по себе. Так, мы многое «списываем» Чинкову да и Баклакову в «Территории» О.Куваева, потому что не можем не учитывать исключительности обстоятельств, в которых они живут и действуют. Однако обстоятельства не всегда наличная обстановка. Это и вся предшествующая жизнь героя, условия формирования его характера, в соответствии с которыми мы судим о его объективных возможностях. Поэтому именно в современной литературе, учитывающей все сложнейшие связи человека с миром, положительность героя не обязательно зависит впрямую от его общественного статуса и практических дел. Это для Шекспира положение кое в чем важнее нравственного облика и сюжетной роли персонажей: в списках действующих лиц он неизменно, впрочем скорее по традиции, перечисляет их по рангам (Клавдия прежде Гамлета). сначала всех мужчин, а потом всех женщин - тоже по рангам. Сейчас никому в голову не придет, что председатель колхоза непременно более важный персонаж, чем рядовой колхозник. Личность в наше время во многом важна и значительна сама по себе.

Тем не менее непреложной остается социальная активность положительного героя, проявляется ли она в боевых подвигах, в труде или в чисто человеческих, личных отношениях. В прошлом остались предложения отказаться от понятия «положительный герой», которое якобы толкает художника на путь идеализации, попытки апологетики «маленького» или «потерянного» человека, имевшей место на рубеже 1950-60-х гг.

В свое время Достоевский видел особо трудную задачу в том, чтобы создать образ «положительно прекрасного» человека. И все-таки русская классика чрезвычайно богата образами положительных героев, таких как Чацкий и Татьяна Ларина, Инсаров и Базаров, Пьер Безухов и Наташа Ростова, чеховские интеллигенты, не говоря уже о людях из народа, изображенных Тургеневым, Некрасовым, Лесковым. В современной литературе истинно положительные герои, далекие от всякой идеализации, - это герои тетралогии Ф.Абрамова (семья Пряслиных, Анфиса, Лукашин), Дарья Пинигина у В.Распутина, Кирпикоп у В.Крупина, Сергей Лосев в «Картине» Д.Гранина, Бачана Рачишвили в «Законе вечности» Н.Думбадзе. В творчестве Ч.Айтматова галерею героев-тружеников из народа, наделенных талантом человечности, завершает образ Буранного Едигея.

Выявляя историческую преемственность жизни и непреходящие духовные ценности, проза активно разрабатывает материал прошлого. В последнее время писатели нередко создают вымышленные образы людей прошедших эпох, наполняя их философским смыслом, имеющим актуальное значение.

Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку

Обновлено: 2015-11-21

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.