Завязка пьесы – буря – была подсказана Шекспиру природной стихией, разбившей в 1609-м году английскую эскадру под руководством адмирала Дж. Сомерса около Бермудских островов. Вышедшее год спустя описание экспедиции, изобиловавшее страхами насчёт населявших чужие земли ведьм и дьяволов, послужило основой для волшебной природы острова Калибана/Просперо.

Первоначальные владения злой алжирской колдуньи Сикораксы – матери уродливого, похожего на рыбу, дикаря Калибана перешли под власть бывшего миланского герцога после его свержения родным братом и скитания с маленькой дочерью Мирандой по морям. Небывалая учёность, послужившая косвенной причиной изгнания Просперо из Милана (герцог слишком много времени уделял образованию и совсем забыл о своих государственных обязанностях, положившись на честность брата Антонио) и волшебный плащ, позволили бывшему властителю победить ужасную ведьму, подчинить себе её малолетнего сына и освободить и поставить на службу воздушного духа Ариэля.

Сюжетная основа «Бури», скорее всего, восходит к недошедшей до нас старой английской пьесе, в которой упоминался сверженный волшебник, его дочь, подчинённый дух, дикий человек и княжеский сын. Подтверждением данного факта является немецкая драма «Прекрасная Сидея», принадлежащая перу Якоба Айрера, увидевшая свет в конце XVI – начале XVII века. Сюжетное сходство пьес двух незнакомых друг с другом авторов позволяет сделать вывод о наличии общего для них литературного источника.

Центральной движущей силой «Бури» является её главный герой – миланский герцог Просперо. Могущественный благородный волшебник пользуется своими магическими способностями для того, чтобы восстановить справедливость: вернуть себе власть и привести обидчиков к покаянию. Просперо не ставит перед собой цели – отомстить. Гораздо больше его привлекает идея христианского всепрощения и последующего отказа от волшебства. Восстановление справедливости Просперо разыгрывает с помощью воздушного духа Ариэля и подчиняющихся ему более мелких духов, которые могут становиться невидимыми или принимать разнообразные облики животных (к примеру, гончих псов, терзающих укравших разноцветные одежды Тринкуло и Стефано) и божеств (нимфы, Ирида, Юнона, Церера). Волшебник точно знает, как и что нужно делать, для того, чтобы проявить в людях их наиболее яркие качества: любовь к сыну короля Алонзо, благородство принца Фердинанда, верную службу старого советника короля Гонзало, преступную подлость брата короля – Себастьяна и собственного брата – Антонио, пьяные выходки королевского дворецкого Стефано и придворного шута Тринкуло.

По приказу Просперо Ариэль топит возвращающийся из Туниса королевский корабль, остатки которого вместе с моряками отправляет на стоянку к Бермудским островам, и рассеивает по острову королевскую свиту на три части, каждой из которых устраивается свой вид испытания:

1. Фердинанд встречается с дочерью Просперо – красавицей Мирандой, влюбляется в неё и проходит тест на верность отцу (волшебник искушает его возможной властью), трудолюбие (принц носит тяжёлые брёвна в качестве «урока» от Просперо) и уважение к будущей жене (данный Фердинандом обет не нарушать девической чистоты Миранды до свадьбы).
2. Себастьяну и Антонио подстраивается возможность убить во сне короля Неаполя – Алонзо с тем, чтобы первый смог захватить власть над страной, а второй избавиться от податей в королевскую казну и получить в своё единоличное владение Милан.
3. Королевский шут Тринкуло и дворецкий Стефано используются Просперо для отвлечения внимания Калибана и окончательной проверки последнего на признательность воспитавшему его человеку.

Фердинанд с честью выдерживает испытание. Свои волшебные силы Просперо применяет к нему только на начальном этапе, когда показывает принцу его невозможность к сопротивлению.

Преступление Себастьяна и Антонио в решающий момент предотвращается Ариэлем, который в начале погружает короля со свитой в непробудный сон, а затем резко приводит в чувство.

Покушение на жизнь Просперо Калибана в начале отодвигается обманным манёвром (Ариэль заводит Стефано с Тринкуло в болото), а затем снимается с помощью обычных тряпок, привлекающих внимание мелких придворных своей красотой и многоцветьем.

Все трагические моменты пьесы к финалу получают счастливую развязку: Алонзо и Гонзало избегают смерти, Фердинанд получает в жёны Миранду, разбитый в щепки корабль восстанавливается, Алонзо и Фердинанд узнают о чудесном спасении друг друга, Просперо возвращает власть над Миланским герцогством и даже Калибан в качестве единственного наказания получает задание навести порядок в пещере.

Просперо от души прощает всех: он берёт только то, что принадлежит ему по праву, и не мстит ни предавшему его брату, ни его соучастнику – королю Неаполя Алонзо. Волшебник не выдаёт и нового преступления – покушения на убийство Себастьяна и Антонио: он только предупреждает героев о том, что знает их дурные помыслы.

Что: "Неугомонный дух"
Где: театр на Малой Бронной
Дата премьеры: 18.05.1990 года
В главных ролях: Иван Шабалтас, Елена Фёдорова

На этот раз родителям ничего объяснять не пришлось: они-таки привыкли, что я хожу в театры одна-одинёшенька. Всё остальное, как прежде: неспешная прогулка по Малой Бронной от самого Садового кольца; толпа халявщиков в фойе; гардероб; зеркало; пробежка в буфет- тут-то меня и поджидало первое разочарование- мои любимые кофейные- шоколадные-карамельные-клубничные муссы исчезли. Очевидно, слопали прожорливые зрители
Потом я купила за 40 рублей программку, которая явно была отпечатана в год премьеры спектакля- по крайней мере главная героиня на ней была одета по моде тех лет, да и Шабалтас выглядел что-то очень молодо. Поставил меня в тупик и список действующих лиц и исполнителей. Так, например, напротив "Эдит" стояло три фамилии и рядом с каждой из них была аккуратно выведена карандашная галочка, будто актрисы так и не смогли поделить между собой роль.
Перед спектаклем я по старой доброй традиции в 555 раз полюбовалась на вывешенные в фойе портреты актёров, фотографии старых спектаклей; постояла у окна на втором этаже, разглядывая узкую полоску дороги внизу и афиши.
Спектакль давался в субботу и потому зал был полон, даже бельэтаж открыли.
С первых же минут в зрительном зале меня преследовало ощущение де жа вю: на сцене был выстроен уже знакомый мне по "Нежданному гостю" интерьер загородного английского дома, даже камин горел в том же месте- в углу сцены, справа. Вскоре свет погас, но ощущение де жа вю только усилилось, потому как на сцене появилась уже знакомая по тому же "Нежданному гостю" парочка: развесёлый Иван Шабалтас и Елена Фёдорова с насиликонеными губками. Де жа вю №3: через минуту сзади кто-то громко закашлял. Де жа вю №4: Шабалтас налил себе из хорошо мне знакомого графина не то коньячку, не то мартини, и спектакль начался.
Сюжет пьесы следующий. Главный герой, драматург Чарльз Кэндимен, не верит ни в чудеса, ни в духов, ни в сипиритизм. Кэндимен намерен как следует посмеятся над невежеством многочиленных спиритов и для этого приглашает к себе на дружескую вечеринку профессионального вызывателя духов- экстравагантную мадам Аркати. Неожиданно после сеанса в доме появляется дух умершей жены Кэндимена. Чарльза это развлекает, пока он не понимает, что любящая жёнушка-покойница явилась, чтобы утащить его с собой на тот свет. Она терпит поражение: вместо Кэндимена на тот свет отправляется его нынешняя жена. Кэндимен снова прибегает к помощи мадам Аркати, чтобы отправить назад настырную покойницу, но вместо этого в доме появляется его только что погибшая жена. Две дамы прекрасно ладят друг с другом и в конце концов утаскивают бедолагу на тот свет.
Такая вот оптимистическая пьеска с полным набором пошловатых шуток для развлечения почтеннейшей публики.

Игра актёров: 5 (если вообще уместно употреблять термин "игра" в комедии, где главное- строить рожи поуморительнее и принимать позы позабавнее).

Сюжет: 4 .
Я бы закончила пьесу на месте, где главный герой обнаруживает, что после сеанса мадам Аркати его первая покойная жена не только не убралась, но напротив появилась и вторая. Понятно, что теперь две дамы будут дружно доставать его.

Не подумайте, что я пишу эти строки жирным шрифтом,чтобы выделить главную мысль- просто я почему-то не могу отключить его- это всё, наверное, проказники-духи.

Здорово!!! Пара Шабалтас- Фёдорова смотрятся здесь выигрышнее, чем в "Нежданном госте". Комедии им явно удаются лучше. Несмотря на то, что в середине действие немного "провисает" (это почувствовала не только я- публика кашляла, вертелась, а девушка впереди меня принялась строчить кому-то СМС-ку, что уезжает на неделю в Турцию) , смех в зале раздавался довольно часто.
Великолепна Людмила Перепёлкина в роли мадам Аркати. Вот что значит старая школа!
Бабушка позади меня, кашлявшая весь спектакль, извинилась перед своими соседями!!!

Фу-у-у!!! Это не Шекспир.
Как и в "Нежданном госте" снова появилось ощущение, что коньячок в графине на сцене-настоящий- Шабалтас к концу спектакля, похоже, был навеселе.
Всё тоже пресловутое де-жа-вю: Кэндимен-Старкведдер из "Нежданного гостя"- Дени Дидро из "Либертина" в исполении Шабалтаса смахивают друг на друга как братья-близнецы. Кэндимен и Старкведдер даже, похоже, появляются на сцене в одном и том же костюме, а коричневый халат Кэндимена позаимствован, по-моему, у Дени Дидро. Плюс те же самые интонации и ужимки горохового шута, развлекающего почтеннейшую публику.
Судя по тому, что в последние мгновения спектакля, перед самым поклоном, его лицо на мгновение вдруг сделалось каким-то несчастным, усталым, что-то вроде "слава богу, вся эта дребедень закончилась", эта роль Шабалтасу явно не по душе. Потом-то он снова изобразил безудержное веселье и, уходя со сцены, даже махнул публике рукой, но я всё равно осталась при своём мнении.

Пока стояла в очереди за курткой, слушала как молодая пара обсуждает спектакль.
- Это он?- спросила девушка, тыча пальцем в афишу "Либертина", на которой красовался всё тот же Шабалтас.
- Да,- ответил ей парень.
- Он, наверное, здесь прима!

Несчастная прима...

Наконец-то удалось купить билет на "Абсент" в театре под рук. Е.Камбуровой на 2 июля! Продолжение следует...

Отправляясь в театр, люди настроены на приятный отдых и яркие позитивные впечатления. Но история знает случаи, когда события на театральных подмостках принимали драматический (и совсем не по сценарию пьесы) оборот. В нашем обзоре 10-ка спектаклей, унёсших жизни людей.

1. «Мнимый больной»

Сцена из спектакля "Мнимый больной".

Величайший сатирик XVIII века Мольер не только создавал пьесы, но и играл в них. Его последней сыгранной ролью стала роль Аргана в «Мнимом больном». 17 февраля 1673 года прямо на сцене во время второго акта Мольер, страдавший туберкулёзом, закашлялся кровью, но сумел закончить выступление. После спектакля его доставили домой, где он и скончался.

2. «Макбет»

Афиша постановки "Макбет".

«Макбет» в театральной среде долгое время считали проклятой пьесой. Режиссёры старались не произносить вслух оригинальное название, а говорили «Шотландская пьеса». По легенде, первая трагедия, связанная с пьесой, случилась в 1611 году, когда юноша, который должен был играть роль Леди Макбет, перед спектаклем заболел лихорадкой и умер. И это далеко не единственный случай смертей, связанных с этим спектаклем. Уже в наше время, в 1970 году, у 32-летнего Джорджа Остроска во время спектакля случился сердечный приступ, и он умер прямо на сцене.

3. «Мария Стюарт»

18 декабря 2008 года в венском театре «Бургтеатр» шла постановка «Мария Стюарт». Роль Мортимера, пытающегося вызволить королеву из тюрьмы, исполнял Дэниел Ховельс. По сюжету Мортимер кончает жизнь самоубийством в первом акте, когда его планы проваливаются. Во время этой сцены Ховельс, как и полагается, схватил нож, чтобы «перерезать» себе горло. И тут оказалось, что нож настоящий. К счастью, врачам удалось спасти актёра.

4. «Страсть»

В октябре 2010 года в лондонском театре Donmar Warehouse ставили «Страсть». Во время одной из финальных сцен пьесы персонаж полковник Риччи (актёр Дэвид Биррелл) участвует в дуэли на пистолетах. Когда Биррелл выстрелил из пистолета, то осколок влетел ему в правый глаз. Актера немедленно доставили в больницу, а постановка была отменена. Актёр лишился одного глаза и после этого подал на театр в суд.

5. «Ожидание Годо»

Сцена из спектакля "Ожидание Годо".

"Ожидание Годо" – одна из самых известных пьес Сэмюэля Беккета. Сюжет пьесы динамичным назвать не получится: Владимир и Эстрагон сидят и ждут Годо, который никогда не придет. Но 26 ноября 2003 года во время спектакля случилась трагедия: у 64-летнего шотландского актера Джордана Рида стало плохо с сердцем. Он рухнул на сцене, как подкошенный. Незадолго до своей смерти, Рид сказал, что он был "беден, как церковная мышь, но он любит, все, что делал до сих пор, и никогда не прожил бы свою жизнь по-другому".

6. «Страсти Христовы»

6 апреля 2012 года (в Страстную пятницу) 27-летний Тьяго Климек выступал в роли Иуды Искариота в спектакле "Страсти Христовы" в театре в Итараре (Бразилия). В одной из заключительных сцен в пьесе Иуда вешается после того, как предал Иисуса. В тот день что-то пошло не так, и на шее Климека действительно зажалась петля. Он провисел четырех минуты прежде, чем люди поняли, что случилась трагедия. Актёра достали из петли и доставили в больницу. Он пробыл в коме две недели и умер.

7. «Иисус Христос - Суперзвезда»

Климек - не единственный человек, который умер в роли Иуды Искариота. Трагически закончилась и жизнь Энтони Уилера, который играл в рок-опере "Иисус Христос - Суперзвезда". 17 августа 1997 года 26-летний актер повесился на сцене греческого театра, неправильно закрепив ремни безопасности.

8. «Русалочка»

10 мая 2008 года в диснеевской постановке "Русалочка" на Бродвее 51-летний Адриан Бейли шел по мостику, который был выставлен на сцене в качестве декорации и провалился в люк, случайно оставленный открытым работниками сцены. Актёр упал с 10,5-метровой высоты, сломав оба запястья, таз и спину.

9. Школьный вертеп

Жертвой театральных постановок становились и люди, никакого отношения к театру не имеющих. Рабочий буровой платформы Ли Уилкинсон узнал, что его супруга завела роман неким Майклом Дентом. 6 декабря 2011 Уилкинсон в не очень добром расположении духа он отправился в школу, где учились трое его детей, чтобы посмотреть рождественский вертеп, в котором выступали дети. Но среди зрителей увидел и Дента. Школьный праздник закончился масштабной дракой, в результате которой Уилкинсон был арестован и провел 11 месяцев в тюрьме за нападение.

10. «Синяя Борода»

30 декабря 1903 года в недавно открывшемся «Театре ирокезов» (США) шла постановка «Синяя Борода». Внезапно возник пожар, в котором из-за давки погибло 603 человека, а многие получили ожоги.

И ещё...

Казалось бы вполне жизнерадостный спектакль «Женитьба Фигаро» стал смертельным для популярного советского актёра Андрея Миронова. 14 августа 1987 года на сцене Рижского оперного театра шел спектакль «Фигаро», где Миронов играл главную роль. Буквально за несколько минут до финала он произнес свою реплику и осел на руках Александра Ширвиндта. Инсульт. Уже без сознания в «скорой» он шептал слова Фигаро, которые не успел произнести на сцене.

Андрей Миронов был не только театральным, но киноактёром. Мы вспомнили , которые обязательно заставят улыбнуться. Ведь жизнь прекрасна.

Заставляет задуматься о смысле жизни и о кратковременности пребывания людей на грешной земле.

Безбожный пир, безбожные безумцы! Вы пиршеством и песнями разврата Ругаетесь над мрачной тишиной, Повсюду смертию распространенной! Средь ужаса плачевных похорон, Средь бледных лиц молюсь я на кладбище, А ваши ненавистные восторги Смущают тишину гробов - и землю Над мертвыми телами потрясают! Когда бы стариков и жен моленья Не освятили общей, смертной ямы, - Подумать мог бы я, что нынче бесы Погибший дух безбожника терзают И в тьму кромешную тащат со смехом.

Произведение входит в цикл «Маленькие трагедии». Они были созданы в 1830 году. Именно тогда в Москве была эпидемия холеры. Это отразилось в произведении. «Пир во время чумы» — творческая переработка произведения Дж. Вильсона (английского драматурга) «Чумный город». Пушкин не только перевел, но и существенно сократил действие, а также ввел в проведение две песни. Было изменено и заглавие. На улице за накрытым столом пируют мужчины и женшины. Председатель Вальсингам говорит о том, что совсем недавно умер Джаксон, веселый и жизнерадостный человек. Его шутки веселили всех. Его любили, с ним охотно общались. Забыть Джаксона невозможно, но осталось много живых. И, значит, не нужно печалиться. Вальсингам предложил выпить в честь Джаксона.

Все согласились с ним и молча выпили. Вальсингам просит одну из присутствующих девушек спеть. Ее голос удивителен, совершенные звуки. Он предлагает Мери спеть грустную песню, после которой можно будет снова предаться веселью. Мери соглашается.

Девушка поет о тех временах, когда еще не было чумы. Страна процветала, все были счастливы. Песня в диссонансе с окружающей обстановкой. Контраст. И от этого присутствующим становится еще тяжелее. Но хотя бы песней Мери напоминает своим друзьям о том, что жизнь может быть прекрасна.

Было время, процветала

В мире наша сторона:

В воскресение бывала

Церковь божия полна;

Наших деток в шумной школе

Сверкали в светлом поле

Серп и быстрая коса.

Иероним Босх "Пир во время чумы"

Эти воспоминания, в общем-то, будничны и просты. Но сейчас, когда вокруг людей стоит смертельная опасность, они воспринимаются символом другой, счастливой жизни, в которой не было чумы, все были здоровы и счастливы. В настоящем у людей нет ничего, нет надежды, нет веры в завтрашний день.

Веселье, которому они предаются, — это только попытка заглушить страх.

Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю, И в разъяренном океане, Средь грозных волн и бурной тьмы, И в аравийском урагане, И в дуновении Чумы. Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья — Бессмертья, может быть, залог! И счастлив тот, кто средь волненья Их обретать и ведать мог.

И тем не менее а песне Мери говорит о том, что все изменилось. Жизнь страшит живых, ведь в любой момент может наступить смерть.

«Тихо все — одно кладбище

Не пустеет, не молчит —

Поминутно мертвых носят,

И стенания живых

Боязливо Бога просят

Упокоить души их.

В песне Мери есть слова о любви. Девушка говорит о том, что любовь будет торжествовать над смертью. Пусть бренное тело умрет. Но душа всегда будет жива, она окажется на небесах. Печальна песня Мери. Каждый из пирующих увидел в песне что-то свое. Пусть не всем понравилась песня, но к ней нельзя было остаться равнодушным.

Слышится стук колес. Мимо проезжает телега, на которой везут умерших от чумы. Одной из присутствующих, Луизе, становится плохо. Ее приводят в чувство. Она говорит о том, что в обмороке ей было зловещее видение:

«Ужасный демон

Приснился мне: весь черный, белоглазый...

Он звал меня в свою тележку. В ней

Лежали мертвые — и лепетал

Ужасную, неведомую речь...

Скажите мне: во сне ли это было?

Проехала ль телега? Луизу пытаются успокоить. Эта черная телега разъезжает в самых разных местах, все обязаны ее пропускать. Вальсингама просят спеть «вольную живую песню». Председатель говорит, что споет гимн, в честь чумы, который написал прошедшей ночью. Все присутствующие охотно соглашаются послушать гимн в честь чумы. Царица грозная, Чума

Теперь идет на нас сама

Льстится жатвою богатой;

И к нам в окошко день и ночь

Стучит могильною лопатой...

Что делать нам? и чем помочь? В песне Вальсингам призывает запереться, спрятаться от Чумы в безудержном веселье. Пусть в вине утонут умы, тогда «могилы тьма» не будет страшна.

Бокалы пенив, дружно мы,

И девы-розы пьем дыханье

Быть может — полное Чумы! Люди решают не думать о том, что, возможно, очередной день окажется для них последним. Они хотят радоваться жизни до тех пор, пока это возможно. Их стремление не может не восхищать. Пусть вокруг — опустошение и смерть, но тех пор, пока жив человек, он должен пытаться найти радость в том, что его окружает.

Приходит старый священник. С его точки зрения, пирующие — это безумцы. Об этом он им прямо говорит. Их философия непонятна священнику.

Безбожный пир, безбожные безумцы!

Вы пиршеством и песнями разврата

Ругаетесь над мрачной тишиной,

Повсюду смертию распространенной!

Священник говорит, что он молится на кладбище, вокруг — ужасы смерти и болезни. Пирующие оскорбляют «тишину гробов», оскорбляют память тех, кто умер, и чувства тех, кто оплакивает своих близких. Что это бесы заставляют пирующих веселиться в столь скорбное время. Священника пытаются прогнать, но он призывает их закончить пир, заклинает «святою кровью Спасителя», говорит, что если они хотят встретить на небесах души умерших, то должны отказаться от веселья, соблюдать траур. Председатель возражает священнику. Он говорит, что «юность любит радость». И поэтому они никак не желают смириться с трагедией, которая вот-вот может унести их жизни. Вальсингам считает, что они поступают совершенно правильно, пытаются противопоставить неминуемой смерти радость и удовольствия. Священник укоряет Вальсингама, напоминая ему о том, что совсем недавно у него умерла мать. И он горько Рыдал над ее трупом. Ты ль это, Вальсингам? Ты ль самый тот,

Кто три тому недели, на коленях,

Труп матери, рыдая, обнимал

С воплем бился над ее могилой?

Священник пытается объяснить Вальсингаму, что его мать с небес смотрит на сына и сожалеет о том, что ему недоступно понимание истины в столь тягостный момент, священник уверен, что мать Вальсингама горько плачет на небесах, когда смотрит на сына, который предается разврату, вместо того чтобы проводить время в бренной молитве. А Председатель не хочет думать о чем-то печальном. Хочет забыться в веселье пира. И тягостная действительность тогда не будет его беспокоить. Он отвечает священику, что ему тяжело от «мертвой пустоты», которая поселилась у него дома. Вальсингам не хочет и не может идти за ним. Только в толпе пирующих друзей он забывает свое отчаянье, страшные воспоминания отпускают его. Он говорит: «...старик! иди же с миром; /Но проклят будь кто за тобой пойдет!» Пирующие поддерживают председателя. Священник напоминает ему об умершей жене. Председатель вспоминает о ней:

Она считала чистым, гордым, вольным —

И знала рай в объятиях моих...

Где я? святое чадо света! вижу

Тебя я там, куда мой падший дух

Не досягнет уже...

Кто-то из женщин называет председателя сумасшедшим: «Он сумасшедший. Он бредит о жене похороненной!» Священник уходит, и молится за Вальсингама: «Спаситебя Господь! Прости, мой сын». Священник уходит. Пир продолжается. Председатель в задумчивости.

Основной пафос произведения — размышление о сущностям нравственных законов. Люди оказываются в критической ситуации. В любую минуту чума может настигнуть их. Что они выбирают в свой, возможно, последний час? Они предаются безудержному веселью. С одной стороны, их поведение достойно осуждения. Они нарушают неписаные нравственные законы, которые регламентируют поведение в такой ситуации. Но с другой стороны, на поведение пирующих можно посмотреть и иначе. Все в этом мире бренно и непрочно. Они понимают, что их пир может стать последним. Они не хотят думать о том, что смерть стоит у них за плечами. Намного легче забыться в веселом пиру. Хотя весельем можно назвать с натяжкой. Две песни, которые есть в произведении, показывают, что пирующие на самом деле отнюдь не так легкомысленны, как это может показаться. С точки зрения священника, они совершают преступление. Но священник в конце концов понимает, что эти люди, вынесшие так много испытаний, потерявшие близких заслуживают хотя бы краткого мгновения, которое позволит им забыть о всех бедах. «Пир во время чумы» — это философское произведение, которое заставляет задуматься о смысле жизни и о кратковременности пребывания людей на грешной земле.

Не могу не провести параллели между этим произведением и романом Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита".

Судите сами.

Игорь Корнелюк - музыка из фильма Владимира Бортко по роману Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита"

"Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие!" (с) Воланд.

Пьеса У. Шекспира «Буря» традиционно считается его последним произведением. Пьеса была впервые напечатана в фолио 1623 года. Текст ее дошел до нас в хорошем состоянии. Узловой момент действия пьесы, определивший ее заглавие, – буря, разбившая корабль поблизости от Бермудских островов, – был подсказан Шекспиру действительным событием его времени. В 1609 году английская эскадра под начальством адмирала Джорджа Сомерса, плывшая в Виргинию, первую английскую колонию в Америке, потерпела жестокое крушение около Бермудских островов. Адмиральский корабль дал течь и спасся от гибели только благодаря тому, что Сомерсу удалось сделать благополучную высадку на берегу одного из островов, усеянном острыми скалами.

В 1610 году вышло в свет описание этой экспедиции, в котором, между прочим, рассказывается: «Сэр Джордж Сомерс сидел на корме при свете звезд и, считая, что спасение невозможно, ежеминутно ожидал, что пойдет ко дну. Вдруг он завидел землю, – по мнению капитана Ньюпорта и его собственному, это не могло быть ни чем иным, как только берегами тех ужасных Бермудских островов, которые у всех народов слыли зачарованными, населенными дьяволами и ведьмами, так как около них вечно гремел гром, сверкали молнии и бушевали ужаснейшие бури. Все побережье было усеяно крайне опасными подводными скалами, вследствие чего к нему невозможно было приблизиться без риска потерпеть кораблекрушение». Все это соответствует описанию острова в шекспировской пьесе.

«Буря» – единственная пьеса Шекспира, в которой почти полностью соблюдено единство места и вполне, даже с избытком, – единство времени. Из нескольких мест пьесы следует, что все действие происходит в течение примерно четырех часов.

По жанру это «трагикомедия» - пьеса с трагическими перипетиями, но счастливым концом. Такое решение конфликта в пьесе говорит о серьезном переломе в мировоззрении писателя. «Буря» представляет собой живописное и развлекательное зрелище, где отсутствуют большие гуманистические проблемы и героическая борьба за лучшие идеалы, уступая место мягкой гуманности и духу всепрощения. Центральное место в «Буре» занимает образ «мудреца» Просперо (prospero – по итальянски – «счастливый», с оттенком: «блаженный», «безмятежный»), который своей великодушной волей и глубокими познаниями в магии (конечно, «белой магии», направленной на извлечение из природы всего доброго и целебного, а не зловещей и губительной «черной» магии) обуздывает эгоистические побуждения в себе и в других, в конце концов направляя судьбу всех окружающих к их собственному и общему благу. Но все это происходит уже без борьбы и конфликтов (как в прежних трагедиях или в наиболее глубоких, «проблемных» комедиях Шекспира), разыгрывается как по нотам по мановению волшебного жезла Просперо, знающего наперед, когда и что ему надо предпринять и чем все это кончится.

Истинным ключом к пониманию этой комедии, венца всех последних пьес Шекспира и завершения в известном смысле всего его творческого пути, критики называют не логическую, а музыкальную интерпретацию. Вся пьеса в гораздо большей степени, чем все остальные творения Шекспира, симфонична, являясь игрой звуков, песен, стонов, радостных и печальных: рев морских волн, завывание ветра, стоны бури, шепот леса, шорох человеческих шагов в зарослях или по песчаному берегу. Голоса природы – голоса мироздания…

Но ни на миг не замолкают у Шекспира и голоса человеческие – голоса гнева, обиды, жалобы, восхищения, любви. И есть в «Буре» еще один, первостепенной важности момент. Здесь Шекспир отразил в прямой и развернутой форме одно из крупнейших исторических явлений своей эпохи: политику колониальной экспансии, столь существенную для процесса первоначального капиталистического накопления, и все связанные с нею общественно моральные проблемы. Ответ его на все это характеризуется двойственностью, отражающей сложность позиций Шекспира в этот последний период его творчества.

Старший современник Шекспира, французский гуманист Монтень, настроенный отрицательно к поднимающейся вокруг него феодальной реакции, реагировал в своих «Опытах» (1588) на новую для того времени картину жизни американских дикарей идеализацией ее, фантазией о блаженной жизни первобытных людей, не знающих насилия, чинов и рангов, корыстных влечений, раздирающих общество культурных европейцев. Еще раньше из описаний жизни дикарей почерпнул краски Томас Мор для набросанной им в «Утопии» (англ. изд. 1551) картины идеального устройства человеческого общества, где нет ни государственной власти, ни частной собственности, ни тяжкой нужды, ни угнетения человека человеком. Несколько иначе реагирует на все это Шекспир в своей «Буре». Он как будто оправдывает, даже обосновывает методы колониальной политики с закабалением туземцев, изображая Калибана как существо по природе своей тупое и злобное, умственно и морально неполноценное, годное лишь на то, чтобы таскать дрова да подвергаться за свою строптивость телесным наказаниям, а Просперо – как «естественного» его повелителя, истинного «культуртрегера» далеких стран.

Как мало похоже это «решение расовой проблемы» на то, которое Шекспир намечал ранее в «Венецианском купце» и в «Отелло»!

Однако Шекспир не мог до конца отречься от своих старых позиций. Наряду с указанным решением вопроса в пьесе мелькает другая точка зрения, ему противоположная. Любопытна прежде всего фантазия Гонзало (самого разумного и «положительного» персонажа в пьесе после самого Просперо), развиваемая им сразу же после того, как он и его спутники попадают на остров (II, 1). Подобно Монтеню (послужившему здесь Шекспиру прямым источником), он также мечтает о создания на этом острове государства, где не будет ни денег, ни торговли, ни чинов, ни наследства, ни «огораживания» (злоба дня тогдашней экономически развивающейся Англии), ни даже правительства… Слушатели поднимают Гонзало на смех, но остроты их тупы и плоски, как сами они, и симпатии автора и читателей – целиком на стороне Гонзало.

Но еще важнее другое: замечательный показ методов «колонизаторов» в той сцене, где Стефано опаивает Калибана, который за «божественный» напиток выражает готовность стать навеки его рабом и предоставить ему все естественные богатства своего острова.

Водка и бич плантатора – таково гениально вскрытое Шекспиром резюме миссионерско культуртрегерских методов первоначального накопления в применении к «дикарям». Критики говорят о бунте Калибана. Упрощенно и нескладно выражает он сначала Просперо свой протест. За этим следует прямое восстание. Правда, не во имя абсолютного освобождения, а только ради замены одного хозяина другим, «худшего», по его понятиям, «лучшим». Бунтующий или нет, Калибан был и остается жалким рабом, однако в чем-то он поднимается даже выше европейцев: Калибан, Стефано и Тринкуло отправляются убивать Просперо. По дороге Ариэль развешивает красивые одежды, которые прельщают обоих европейцев. Калибан в отчаянии, он умоляет своих спутников не соблазняться этим тряпьем, не задерживаться, а прямо идти к главной своей цеди – свободе, но уговоры его бессильны.

Побуждения Шекспира к написанию его последней пьесы были, похоже, настолько глубоки, что, скорее всего, не до конца осознавались самим автором «Бури».

Связаны были эти побуждения, по-видимому, с какими-то обстоятельствами, которые в последние годы жизни Шекспира значительно продвинули его к так называемой третьей ступени экзистенциального развития личности. Судя по завершающей пьесе, Шекспир, в силу, вероятно, каких-то серьезных внешних событий, не только приблизился к «религиозной» ступени личностного развития, но, кажется, стал на эту ступень достаточно твердо. «Эстетическая» фаза с ее искрометными и легкими комедиями была для него позади так же, как и фаза «этическая» с ее суровыми трагедиями и историческими хрониками, в которых он в ходе мучительных раздумий и внутренней борьбы вынес как будто бы не подлежащий обжалованию приговор порокам человеческого рода. В «Буре» поэт предстает совершенно другим по своему мироощущению. Теперь он – не столько поэт, сколько – не побоимся этих высоких слов – почти святой, мудрец, просветленный. Мы вправе даже усомниться, а действительно ли эту светлую пьесу написал Шекспир. Но нет, такое сомнение не находит достаточных историко-литературных и текстологических подтверждений, поэтому о «другом Шекспире» точнее будет говорить лишь в фигуральном смысле. Без особого преувеличения можно сказать: Шекспир стал иным, в нем родился новый, подлинный внутренний человек. Шекспир предстает перед нами сегодняшними не только с обновленным, преображенным мироощущением, но еще и как пророк, причем в буквальном смысле этого слова, то есть как человек, способный видеть будущее и предрекать его. Прежде всего обращает на себя внимание место действия пьесы. Координаты и приметы этого места в произведении Шекспира достаточно точно указываются «духом воздуха» (an airy spirit) – Ариэлем:

Корабль стоит на якоре в той бухте,

Куда меня призвал ты как-то в полночь

Сбирать росу Бермудских островов.

Бермудские острова… Быть может, это название – не более чем условность, как считает, например, известный шекспировед И. Гилилов в пятой главе своей известной книги ? Однако, если даже так, то условность эта довольно знаменательна. Название «Бермуды» прочно ассоциируется с теми таинственными феноменами, с которыми человечество, особенно в последнем столетии, сталкивается в географическом регионе, носящем это наименование. Наряду с Морем Дьявола, как известно, «Бермудский Треугольник» является одним из наиболее загадочных мест на нашей планете. Именно в этом месте происходят непостижимые исчезновения воздушных и морских лайнеров, обнаруживаются странные сдвиги во времени, неопознанные летающие и плавающие объекты и т.п. Наконец, этот регион печально известен и своими сложными погодными условиями: частыми грозами и дикими бурями.

Поистине, трудно было подобрать более подходящее место, чем Бермуды, для волшебных событий на острове «Бури», где все пронизано странными видениями и фантомами, где можно слышать голоса, неизвестно кому принадлежащие. Они так сладостны, что даже дикарь Калибан готов слушать их бесконечно:

На этом фоне Шекспир выглядит более проницательным. Согласно шекспировской пьесе, из потока знаний и знамений, изливаемых на человечество, из попыток научить людей необычайным умениям не получается ничего по-настоящему полезного для надлежащего развития человека в его духовно-нравственном существе. Так, чудотворец Просперо, говоря о Калибане, прямо констатирует, что не сможет покорить его себе. Отметим эту оценку, данную полудикому человеку. Его не в состоянии исправить никакое учение и никакое знание само по себе. Если понять образ Калибана шире, чем он непосредственно выведен в пьесе, а именно – увидеть в нем не просто грубого и невежественного туземца, а сатирическое изображение человечества, то весьма знаменательным начинает выглядеть скептическое отношение Шекспира к возможности самого по себе знания, просвещения сделать человека более порядочным. Человека делает человеком нечто совсем иное, нежели знания, – такой вывод можно сделать уже из одного этого высказывания Шекспира (или, по крайней мере, его героя – Просперо). Но нельзя не заметить, что лейтмотивом и всей «Бури» является именно идея милосердия как главного признака человека. Не разум, не творчество, не сила и не волшебство составляют сущность человека как такового.

Ариэль, всепроникающий бестелесный дух, безусловно разумный, к тому же обладающий колоссальными, сверхчеловеческими и творческими способностями, оказывается, лишен жалости, сочувствия, шире говоря – доброты, которое свойственно одному лишь человеку!

Это-то дополнительное и сущностное качество и отличает человека от всех чудотворцев и могущественных духов. Поскольку это так, постольку становится понятным все дальнейшее развитие событий в шекспировском произведении. Становится ясным, почему волшебник Просперо отрекается от своего дара. Остановимся на этом важном моменте чуть подробнее. Ближе к концу пьесы Просперо говорит о своем могуществе, способном активно воздействовать на природные стихии и тонкие элементы, т.е. о своих экстраординарных способностях. Однако от этого могущества он тут же и отказывается. Очевидно, потому, что понимает: не обеспеченная нравственными качествами, эта наука становится опасной для человека и окружающей его природы. Чудеса – не синоним человечности. Человек без волшебных способностей не перестает быть человеком. А вот обладающий сверхъестественными способностями, но лишенный внутреннего, душевного тепла, не может быть безоговорочно отнесен к представителям рода «Человек».

Раньше мир виделся Шекспиру ареной беспрерывной кровавой борьбы. В трагедиях и исторических драмах Шекспира преобладали образы неодолимого рока и мщения (Гамлет, Лаэрт, Отелло и многие-многие другие).

А что же мы видим теперь, в последней, итоговой пьесе великого поэта?

На острове в «Буре» собрались все грехи человечества. Поистине, их тут едва ли не больше, чем в прежних произведениях самого Шекспира: пьянство, насмешливость, властолюбие, предательство, раболепие, похоть, жажда убивать, обман, лицемерие, воровство. Но – в финале пьесы никто никому не мстит, рок, непрестанно витавший в прежних шекспировских сочинениях, отходит куда-то в тень. Все прощены, все пришли к гармонии друг с другом и с природой. Буря на острове Просперо и Калибана смела все наносное, затхлое, отжившее и не дававшее жить, после чего смягчилась и улеглась.

До этого Просперо преследует Калибана, Стефано и Тринкуло, полный мстительных чувств, так знакомых нам по другим произведениям Шекспира. И однако очень скоро Просперо прозревает: «…Милосердие сильнее мести». Благодаря силе милосердия, персонажи «Бури», словно в дни обещанного в евангелиях воскресения мертвых, обрели своих дорогих «умерших». И – самих себя. Итак, все стали братьями, – каковыми и были изначально, до того как возненавидели друг друга (среди действующих лиц пьесы, если читатель помнит, – две пары братьев по крови: Просперо и Антонио, Алонзо и Себастьян).

В этом, похоже, и заключается главная идея шекспировской «Бури»: путь к спасению – не гордыня, не мщение, не наращивание силы и не стяжание чудес, а всепрощение, смиренная и всеобъемлющая братская любовь.