В пять часов утра, как всегда, пробило подъём – молотком об рельс у штабного барака. Перерывистый звон слабо прошёл сквозь стёкла, намёрзшие в два пальца, и скоро затих: холодно было, и надзирателю неохота была долго рукой махать.

Звон утих, а за окном всё так же, как и среди ночи, когда Шухов вставал к параше, была тьма и тьма, да попадало в окно три жёлтых фонаря: два – на зоне, один – внутри лагеря.

И барака что-то не шли отпирать, и не слыхать было, чтобы дневальные брали бочку парашную на палки – выносить.

Шухов никогда не просыпал подъёма, всегда вставал по нему – до развода было часа полтора времени своего, не казённого, и кто знает лагерную жизнь, всегда может подработать: шить кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички; богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку, чтоб ему босиком не топтаться вкруг кучи, не выбирать; или пробежать по каптёркам, где кому надо услужить, подмести или поднести что-нибудь; или идти в столовую собирать миски со столов и сносить их горками в посудомойку – тоже накормят, но там охотников много, отбою нет, а главное – если в миске что осталось, не удержишься, начнёшь миски лизать. А Шухову крепко запомнились слова его первого бригадира Кузёмина – старый был лагерный волк, сидел к девятьсот сорок третьему году уже двенадцать лет, и своему пополнению, привезенному с фронта, как-то на голой просеке у костра сказал:

– Здесь, ребята, закон – тайга. Но люди и здесь живут. В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать.

Насчёт кума – это, конечно, он загнул. Те-то себя сберегают. Только береженье их – на чужой крови.

Всегда Шухов по подъёму вставал, а сегодня не встал. Ещё с вечера ему было не по себе, не то знобило, не то ломало. И ночью не угрелся. Сквозь сон чудилось – то вроде совсем заболел, то отходил маленько. Всё не хотелось, чтобы утро.

Но утро пришло своим чередом.

Да и где тут угреешься – на окне наледи намётано, и на стенах вдоль стыка с потолком по всему бараку – здоровый барак! – паутинка белая. Иней.

Шухов не вставал. Он лежал на верху вагонки , с головой накрывшись одеялом и бушлатом, а в телогрейку, в один подвёрнутый рукав, сунув обе ступни вместе. Он не видел, но по звукам всё понимал, что делалось в бараке и в их бригадном углу. Вот, тяжело ступая по коридору, дневальные понесли одну из восьмиведерных параш. Считается инвалид, лёгкая работа, а ну-ка поди вынеси, не пролья! Вот в 75-й бригаде хлопнули об пол связку валенок из сушилки. А вот – и в нашей (и наша была сегодня очередь валенки сушить). Бригадир и помбригадир обуваются молча, а вагонка их скрипит. Помбригадир сейчас в хлеборезку пойдёт, а бригадир – в штабной барак, к нарядчикам.

Да не просто к нарядчикам, как каждый день ходит, – Шухов вспомнил: сегодня судьба решается – хотят их 104-ю бригаду фугануть со строительства мастерских на новый объект «Соцгородок». А Соцгородок тот – поле голое, в увалах снежных, и, прежде чем что там делать, надо ямы копать, столбы ставить и колючую проволоку от себя самих натягивать – чтоб не убежать. А потом строить.

Там, верное дело, месяц погреться негде будет – ни конурки. И костра не разведёшь – чем топить? Вкалывай на совесть – одно спасение.

Бригадир озабочен, уладить идёт. Какую-нибудь другую бригаду, нерасторопную, заместо себя туда толкануть. Конечно, с пустыми руками не договоришься. Полкило сала старшему нарядчику понести. А то и килограмм.

Испыток не убыток, не попробовать ли в санчасти косануть , от работы на денёк освободиться? Ну прямо всё тело разнимает.

И ещё – кто из надзирателей сегодня дежурит?

Дежурит – вспомнил – Полтора Ивана, худой да долгий сержант черноокий. Первый раз глянешь – прямо страшно, а узнали его – из всех дежурняков покладистей: ни в карцер не сажает, ни к начальнику режима не таскает. Так что полежать можно, аж пока в столовую девятый барак.

Вагонка затряслась и закачалась. Вставали сразу двое: наверху – сосед Шухова баптист Алёшка, а внизу – Буйновский, капитан второго ранга бывший, кавторанг.

Старики дневальные, вынеся обе параши, забранились, кому идти за кипятком. Бранились привязчиво, как бабы. Электросварщик из 20-й бригады рявкнул:

– Эй, фитили! – и запустил в них валенком. – Помирю!

Валенок глухо стукнулся об столб. Замолчали.

В соседней бригаде чуть буркотел помбригадир:

– Василь Фёдорыч! В продстоле передёрнули, гады: было девятисоток четыре, а стало три только. Кому ж недодать?

Он тихо это сказал, но уж конечно вся та бригада слышала и затаилась: от кого-то вечером кусочек отрежут.

А Шухов лежал и лежал на спрессовавшихся опилках своего матрасика. Хотя бы уж одна сторона брала – или забило бы в ознобе, или ломота прошла. А ни то ни сё.

Пока баптист шептал молитвы, с ветерка вернулся Буйновский и объявил никому, но как бы злорадно:

– Ну, держись, краснофлотцы! Тридцать градусов верных!

И Шухов решился – идти в санчасть.

И тут же чья-то имеющая власть рука сдёрнула с него телогрейку и одеяло. Шухов скинул бушлат с лица, приподнялся. Под ним, равняясь головой с верхней нарой вагонки, стоял худой Татарин.

Значит, дежурил не в очередь он и прокрался тихо.

– Ще-восемьсот пятьдесят четыре! – прочёл Татарин с белой латки на спине чёрного бушлата. – Трое суток кондея с выводом!

И едва только раздался его особый сдавленный голос, как во всём полутёмном бараке, где лампочка горела не каждая, где на полусотне клопяных вагонок спало двести человек, сразу заворочались и стали поспешно одеваться все, кто ещё не встал.

– За что, гражданин начальник? – придавая своему голосу больше жалости, чем испытывал, спросил Шухов.

С выводом на работу – это ещё полкарцера, и горячее дадут, и задумываться некогда. Полный карцер – это когда без вывода .

– По подъёму не встал? Пошли в комендатуру, – пояснил Татарин лениво, потому что и ему, и Шухову, и всем было понятно, за что кондей.

На безволосом мятом лице Татарина ничего не выражалось. Он обернулся, ища второго кого бы, но все уже, кто в полутьме, кто под лампочкой, на первом этаже вагонок и на втором, проталкивали ноги в чёрные ватные брюки с номерами на левом колене или, уже одетые, запахивались и спешили к выходу – переждать Татарина на дворе.

Если б Шухову дали карцер за что другое, где б он заслужил, – не так бы было обидно. То и обидно было, что всегда он вставал из первых. Но отпроситься у Татарина было нельзя, он знал. И, продолжая отпрашиваться просто для порядка, Шухов, как был в ватных брюках, не снятых на ночь (повыше левого колена их тоже был пришит затасканный, погрязневший лоскут, и на нём выведен чёрной, уже поблекшей краской номер Щ-854), надел телогрейку (на ней таких номера было два – на груди один и один на спине), выбрал свои валенки из кучи на полу, шапку надел (с таким же лоскутом и номером спереди) и вышел вслед за Татарином.

Вся 104-я бригада видела, как уводили Шухова, но никто слова не сказал: ни к чему, да и что скажешь? Бригадир бы мог маленько вступиться, да уж его не было. И Шухов тоже никому ни слова не сказал, Татарина не стал дразнить. Приберегут завтрак, догадаются.

Так и вышли вдвоём.

Мороз был со мглой, прихватывающей дыхание. Два больших прожектора били по зоне наперекрест с дальних угловых вышек. Светили фонари зоны и внутренние фонари. Так много их было натыкано, что они совсем засветляли звёзды.

Скрипя валенками по снегу, быстро пробегали зэки по своим делам – кто в уборную, кто в каптёрку, иной – на склад посылок, тот крупу сдавать на индивидуальную кухню. У всех у них голова ушла в плечи, бушлаты запахнуты, и всем им холодно не так от мороза, как от думки, что и день целый на этом морозе пробыть.

А Татарин в своей старой шинели с замусленными голубыми петлицами шёл ровно, и мороз как будто совсем его не брал.

Год выпуска книги: 1962

Повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича» является отчасти автобиографической. Сам проведя восемь лет в лагерях Александр Исаакиевич не понаслышке знаком с порядками и правилами этих мест. Благодаря этому «Один день Ивана Денисовича» получилось максимально реалистичным и знаковым в творчестве Солженицына. Возможно именно благодаря этому это дебютное произведение автора «Один день Ивана Денисовича» читать можно более чем на 20 языках мира, а сам автор удостоен Нобелевской премии в жанре литературы. Все это обусловило повышенный интерес к повести и позволило ей занять достойное место в нашем рейтинге .

Повесть «Один день Ивана Денисовича» краткое содержание

В повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» краткое содержание следует начать с истории заключений главного героя. Иван Денисович Шухов оказался на фронте со второго дня войны. В 1942 году он вместе с армией попал в окружение и через некоторое время понял, что командование о них забыло. Не было не какого снабжения и чтоб не умереть с голоду солдатам приходилось строгать копыта лошадей, размачивать и есть. Позже Шухов попадает в плен, из которого ему удается бежать. Но на родине, его записывают во враги народа и отправляют в лагерь.

Далее в повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» читать можно о нелегкой судьбе крестьян. Именно поэтому он написал письмо жене и отказался от посылок. Ведь жизнь на селе не слаще жизни в лагере. Далее как и в следует описание лагерной жизни. Перед нами встают образы ближайших соратников по несчастью Шухова. Это и бывший кинодеятель Цезарь, и бывший офицер Кавторанг, и баптист Алеша, и шестнадцатилетний Гопчик и многие другие. Жизнь в лагере для них складывается по разному. Некоторые как Цезарь имеют определенные привилегии и могут не заботиться о лишней пайке. В то же время для большинства жизнь здесь сводится к желанию раздобыть лишнюю пайку и иногда табачка. В то же время достаточно важно не утратить свой человеческий облик, и не из гордости, а потому что за этим обычно следует смерть.

Далее в повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» читать можно как заключенные работают зимой. Ведь здесь очень важно не утомиться самому, но при этом и не отлынивать. Кроме того работа позволяет согреться, поэтому зимой заключенные работают в охотку. А на стройке еще есть возможность утянуть кусок пилы, из которой лагерные умельцы делают неплохие ножи. А эти ножички можно обменять не только на еду, но и на теплые вещи и табак.

Этот один день из жизни Ивана Денисовича выдался достаточно удачным. Ведь бригадир хорошо закрыл процентовку, в карцер не посадили, он смог украсть кусок пилы и при «шмоне» не попасться. В то же время вечером у Цезаря смог подработать и купить табачка. А таких дней в 3653 днях заключения было не так уж много.

Повесть «Один день Ивана Денисовича» на сайте Топ книг

Популярность повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» скачать настолько велика, что это позволило произведению занять высокое место в нашем рейтинге . При этом с годами интерес к произведению не уменьшается и носит достаточно стабильный характер. Это позволяет предположить, что повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича» еще долго будет представлена в рейтингах нашего сайта.

Крестьянин и фронтовик Иван Денисович Шухов оказался «государственным преступником», «шпионом» и попал в один из сталинских лагерей, подобно миллионам советских людей, без вины осуждённых во времена «культа личности» и массовых репрессий. Он ушёл из дома 23 июня 1941 г., на второй день после начала войны с гитлеровской Германией, «...в феврале сорок второго года на Северо-Западном [фронте] окружили их армию всю, и с самолётов им ничего жрать не бросали, а и самолётов тех не было. Дошли до того, что строгали копыта с лошадей околевших, размачивали ту роговицу в воде и ели», то есть командование Красной Армии бросило своих солдат погибать в окружении. Вместе с группой бойцов Шухов оказался в немецком плену, бежал от немцев и чудом добрался до своих. Неосторожный рассказ о том, как он побывал в плену, привёл его уже в советский концлагерь, так как органы государственной безопасности всех бежавших из плена без разбора считали шпионами и диверсантами.

Вторая часть воспоминаний и размышлений Шухова во время долгих лагерных работ и короткого отдыха в бараке относится к его жизни в деревне. Из того, что родные не посылают ему продуктов (он сам в письме к жене отказался от посылок), мы понимаем, что в деревне голодают не меньше, чем в лагере. Жена пишет Шухову, что колхозники зарабатывают на жизнь раскрашиванием фальшивых ковров и продажей их горожанам.

Если оставить в стороне ретроспекции и случайные сведения о жизни за пределами колючей проволоки, действие всей повести занимает ровно один день. В этом коротком временном отрезке перед нами развёртывается панорама лагерной жизни, своего рода «энциклопедия» жизни в лагере.

Во-первых, целая галерея социальных типов и вместе с тем ярких человеческих характеров: Цезарь - столичный интеллигент, бывший кинодеятель, который, впрочем, и в лагере ведёт сравнительно с Шуховым «барскую» жизнь: получает продуктовые посылки, пользуется некоторыми льготами во время работ; Кавторанг - репрессированный морской офицер; старик каторжанин, бывавший ещё в царских тюрьмах и на каторгах (старая революционная гвардия, не нашедшая общего языка с политикой большевизма в 30-е гг.); эстонцы и латыши - так называемые «буржуазные националисты»; баптист Алёша - выразитель мыслей и образа жизни очень разнородной религиозной России; Гопчик - шестнадцатилетний подросток, чья судьба показывает, что репрессии не различали детей и взрослых. Да и сам Шухов - характерный представитель российского крестьянства с его особой деловой хваткой и органическим складом мышления. На фоне этих пострадавших от репрессий людей вырисовывается фигура иного ряда - начальника режима Волкова, регламентирующего жизнь заключённых и как бы символизирующего беспощадный коммунистический режим.

Во-вторых, детальнейшая картина лагерного быта и труда. Жизнь в лагере остаётся жизнью со своими видимыми и невидимыми страстями и тончайшими переживаниями. В основном они связаны с проблемой добывания еды. Кормят мало и плохо жуткой баландой с мёрзлой капустой и мелкой рыбой. Своего рода искусство жизни в лагере состоит в том, чтобы достать себе лишнюю пайку хлеба и лишнюю миску баланды, а если повезёт - немного табаку. Ради этого приходится идти на величайшие хитрости, выслуживаясь перед «авторитетами» вроде Цезаря и других. При этом важно сохранить своё человеческое достоинство, не стать «опустившимся» попрошайкой, как, например, Фетюков (впрочем, таких в лагере мало). Это важно не из высоких даже соображений, но по необходимости: «опустившийся» человек теряет волю к жизни и обязательно погибает. Таким образом, вопрос о сохранении в себе образа человеческого становится вопросом выживания. Второй жизненно важный вопрос - отношение к подневольному труду. Заключённые, особенно зимой, работают в охотку, чуть ли не соревнуясь друг с другом и бригада с бригадой, для того чтобы не замёрзнуть и своеобразно «сократить» время от ночлега до ночлега, от кормёжки до кормёжки. На этом стимуле и построена страшная система коллективного труда. Но она тем не менее не до конца истребляет в людях естественную радость физического труда: сцена строительства дома бригадой, где работает Шухов, - одна из самых вдохновенных в повести. Умение «правильно» работать (не перенапрягаясь, но и не отлынивая), как и умение добывать себе лишние пайки, тоже высокое искусство. Как и умение спрятать от глаз охранников подвернувшийся кусок пилы, из которого лагерные умельцы делают миниатюрные ножички для обмена на еду, табак, тёплые вещи... В отношении к охранникам, постоянно проводящим «шмоны», Шухов и остальные Заключённые находятся в положении диких зверей: они должны быть хитрее и ловчее вооружённых людей, обладающих правом их наказать и даже застрелить за отступление от лагерного режима. Обмануть охранников и лагерное начальство - это тоже высокое искусство.

Тот день, о котором повествует герой, был, по его собственному мнению, удачен - «в карцер не посадили, на Соцгородок (работа зимой в голом поле - прим. ред.) бригаду не выгнали, в обед он закосил кашу (получил лишнюю порцию - прим. ред.), бригадир хорошо закрыл процентовку (система оценки лагерного труда - прим. ред.), стену Шухов клал весело, с ножовкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся. Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов - три дня лишних набавлялось...»

В конце повести даётся краткий словарь блатных выражений и специфических лагерных терминов и аббревиатур, которые встречаются в тексте.

Работа заняла меньше полутора месяцев.

Я в 50-м году, в какой-то долгий лагерный зимний день таскал носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагерную жизнь? По сути, достаточно описать один всего день в подробностях, в мельчайших подробностях, притом день самого простого работяги, и тут отразится вся наша жизнь. И даже не надо нагнетать каких-то ужасов, не надо, чтоб это был какой-то особенный день, а - рядовой, вот тот самый день, из которого складываются годы. Задумал я так, и этот замысел остался у меня в уме, девять лет я к нему не прикасался и только в 1959, через девять лет, сел и написал. … Писал я его недолго совсем, всего дней сорок, меньше полутора месяцев. Это всегда получается так, если пишешь из густой жизни, быт которой ты чрезмерно знаешь, и не то что не надо там догадываться до чего-то, что-то пытаться понять, а только отбиваешься от лишнего материала, только-только чтобы лишнее не лезло, а вот вместить самое необходимое .

В 1961 году создан «облегчённый» вариант, без некоторых наиболее резких суждений о режиме.

В редакции «Нового мира»

11 декабря Твардовский телеграммой попросил Солженицына срочно приехать в редакцию «Нового мира».

12 декабря Солженицын приехал в Москву, встретился с Твардовским, Берзер, Кондратовичем, Заксом, Дементьевым в редакции «Нового мира» (на встрече присутствовал и Копелев). Рассказ , который изначально назывался «Щ-854. Один день одного зэка», было предложено назвать повестью под названием «Один день Ивана Денисовича» . Между редакцией и автором был заключён договор .

Первые отзывы. Редакционная работа

В декабре 1961 года Твардовский дал рукопись «Ивана Денисовича» для прочтения Чуковскому , Маршаку , Федину , Паустовскому , Эренбургу . По просьбе Твардовского они написали свои письменные отзывы о рассказе. Твардовский планировал использовать их при продвижении рукописи к печати.

Чуковский назвал свой отзыв «Литературное чудо»:

Шухов - обобщённый характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый - и добрый. Родной брат Василия Тёркина. Хотя о нём говорится здесь в третьем лице, весь рассказ написан ЕГО языком, полным юмора, колоритным и метким.

В то же время «Иван Денисович» начал распространяться в рукописных и машинописных списках-копиях .

Члены редакционной коллегии «Нового мира», в частности, Дементьев, а также высокопоставленные деятели КПСС, которым текст был также представлен для ознакомления (заведующий сектором художественной литературы Отдела культуры ЦК КПСС Черноуцан), высказали автору произведения ряд замечаний и претензий. В основном они были продиктованы не эстетическими, а политическими соображениями. Предлагались и поправки непосредственно к тексту. Как указывает Лакшин, все предложения тщательно фиксировались Солженицыным:

Солженицын тщательно записал все замечания и предложения. Сказал, что делит их на три разряда: те, с которыми он может согласиться, даже считает, что они идут на пользу; те, о которых он будет думать, трудные для него; и наконец, невозможные - те, с которыми он не хочет видеть вещь напечатанной .

Солженицын позже с иронией писал об этих требованиях:

И, самое смешное для меня, ненавистника Сталина, - хоть один раз требовалось назвать Сталина как виновника бедствий. (И действительно - он ни разу никем не был в рассказе упомянут! Это не случайно, конечно, у меня вышло: мне виделся советский режим, а не Сталин один.) Я сделал эту уступку: помянул «батьку усатого» один раз…

«Иван Денисович», Твардовский и Хрущёв

В июле 1962 года Твардовский, чувствуя цензурную непроходимость рассказа в печать по политическим мотивам, составил краткое предисловие к рассказу и письмо на имя Первого секретаря ЦК КПСС , Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущёва с краткой оценкой произведения . 6 августа Твардовский передал письмо и рукопись «Ивана Денисовича» помощнику Хрущёва В. Лебедеву:

<…> Речь идёт о поразительно талантливой повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Имя этого автора до сих пор никому не было известно, но завтра может стать одним из замечательных имён нашей литературы.
Это не только моё глубокое убеждение. К единодушной высокой оценке этой редкой литературной находки моими соредакторами по журналу «Новый мир», в том числе К. Фединым, присоединяются и голоса других видных писателей и критиков, имевших возможность ознакомиться с ней в рукописи.
<…> Никита Сергеевич, если Вы найдёте возможность уделить внимание этой рукописи, я буду счастлив, как если бы речь шла о моём собственном произведении.

12 октября 1962 года под давлением Хрущёва Президиум ЦК КПСС принял решение о публикации рассказа, а 20 октября Хрущёв объявил Твардовскому об этом решении Президиума.

В период с 1 по 6 ноября появилась первая журнальная корректура рассказа.

В 1982 году в радиоинтервью к 20-летию выхода «Одного дня Ивана Денисовича» для Би-би-си Солженицын вспоминал:

Совершенно ясно: если бы не было Твардовского как главного редактора журнала - нет, повесть эта не была бы напечатана. Но я добавлю. И если бы не было Хрущёва в тот момент - тоже не была бы напечатана. Больше: если бы Хрущёв именно в этот момент не атаковал Сталина ещё один раз - тоже бы не была напечатана. Напечатание моей повести в Советском Союзе, в 62-м году, подобно явлению против физических законов <…> теперь, по реакции западных социалистов, видно: если б её напечатали на Западе, да эти самые социалисты говорили бы: всё ложь, ничего этого не было, и никаких лагерей не было, и никаких уничтожений не было, ничего не было. Только потому у всех отнялись языки, что это напечатано с разрешения ЦК в Москве, вот это потрясло.

«Иван Денисович» вышел в свет

Весть об этой публикации облетела весь мир. Солженицын сразу стал знаменитостью .

30 декабря 1962 года Солженицын был принят в члены Союза писателей СССР .

Через довольно короткое время - в январе 1963 года - рассказ был переиздан «Роман-газетой » (№ 1/277, январь 1963; тираж 700 тысяч экземпляров) и - летом 1963 года - отдельной книгой в издательстве «Советский писатель » (тираж 100 тысяч экземпляров) .

Потоком поступали Солженицыну письма читателей:

…когда напечатался «Иван Денисович», то со всей России как взорвались письма ко мне, и в письмах люди писали, что они пережили, что у кого было. Или настаивали встретиться со мной и рассказать, и я стал встречаться. Все просили меня, автора первой лагерной повести, писать ещё, ещё, описать весь этот лагерный мир. Они не знали моего замысла и не знали, сколько у меня уже написано, но несли и несли мне недостающий материал.
…так я собрал неописуемый материал, который в Советском Союзе и собрать нельзя, - только благодаря «Ивану Денисовичу». Так что он стал как пьедесталом для «Архипелага ГУЛАГа »

28 декабря 1963 года редакция журнала «Новый мир» и Центральный государственный архив литературы и искусства выдвинули «Один день Ивана Денисовича» на соискание Ленинской премии по литературе за 1964 год. Выдвижение на столь высокую премию литературного произведения «малой формы» было воспринято многими «литературными генералами» по меньшей мере как кощунственное, такого в СССР ещё никогда не бывало. Обсуждение рассказа на заседаниях Комитета по премиям принимало форму жёстких споров . 14 апреля 1964 года при голосовании в Комитете кандидатура была провалена .

В годы застоя

После отставки Хрущёва тучи над Солженицыным стали сгущаться, оценки «Ивана Денисовича» стали приобретать иные оттенки. Примечателен отклик первого секретаря ЦК КП Узбекистана Рашидова , выраженный в форме записки в ЦК КПСС 5 февраля 1966 года, где Солженицын прямо назван клеветником и врагом «нашей замечательной действительности»:

Его повесть «Один день Ивана Денисовича» под видом развенчания культа личности дала пищу буржуазным идеологам для антисоветской пропаганды .

Окончательно Солженицын отредактировал текст в апреле 1968 года.

В 1971-1972 годах все издания «Ивана Денисовича», включая журнальное, негласно изымались из публичных библиотек и уничтожались. Из журнала страницы с текстом рассказа просто вырывали, фамилию автора и название рассказа в оглавлении - замазывали. Официально Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР по согласованию с ЦК КПСС приняло решение изъять произведения Солженицына из библиотек массового пользования и книготорговой сети 28 января 1974 года . 14 февраля 1974 года, после изгнания писателя из СССР, вышел специально посвящённый Солженицыну приказ Главлита № 10, где были перечислены подлежащие изъятию из библиотек общественного пользования номера журнала «Новый мир» с произведениями писателя (№ 11, 1962; № 1, 7, 1963; № 1, 1966) и отдельные издания «Одного дня Ивана Денисовича», включая перевод на эстонский язык и книгу «для слепых». Приказ был снабжён примечанием: «Изъятию подлежат также иностранные издания (в том числе газеты и журналы) с произведениями указанного автора» . Запрет снят запиской Идеологического отдела ЦК КПСС от 31 декабря 1988 года .

Снова «Один день Ивана Денисовича» издаётся на родине с 1990 года.

Краткий анализ

Впервые в советской литературе читателям были правдиво, с огромным художественным мастерством показаны сталинские репрессии .

Рассказывается об одном дне из жизни заключённого Ивана Денисовича Шухова:

Ивана Денисовича я с самого начала так понимал, что не должен он быть такой, как вот я, и не какой-нибудь развитой особенно, это должен быть самый рядовой лагерник. Мне Твардовский потом говорил: если бы я поставил героем, например, Цезаря Марковича, ну там какого-нибудь интеллигента, устроенного как-то в конторе, то четверти бы цены той не было. Нет. Он должен был быть самый средний солдат этого ГУЛАГа, тот, на кого всё сыпется.

Повесть начинается со слов:

В пять часов утра, как всегда, пробило подъём - молотком об рельс у штабного барака.

и заканчивается словами:

Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый.
Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три.
Из-за високосных годов - три дня лишних набавлялось…

Критика и отзывы

Вокруг публикации развернулась острая полемика.

Первая рецензия, написанная Константином Симоновым , «О прошлом во имя будущего», появилась в газете «Известия» буквально в день публикации «Ивана Денисовича»:

<…> Лаконичная и отточенная проза больших художественных обобщений <…> Повесть «Один день Ивана Денисовича» написана рукой зрелого, своеобычного мастера. В нашу литературу пришел сильный талант.

Неприятие рассказа «литературными генералами» было обозначено в аллегорическом стихотворении Николая Грибачёва «Метеорит», опубликованном в газете «Известия » 30 ноября.

В ноябре под свежим впечатлением от «Одного дня Ивана Денисовича» Варлам Шаламов писал в письме автору:

Повесть - как стихи - в ней всё совершенно, всё целесообразно. Каждая строка, каждая сцена, каждая характеристика настолько лаконична, умна, тонка и глубока, что я думаю, что «Новый мир» с самого начала своего существования ничего столь цельного, столь сильного не печатал. И столь нужного - ибо без честного решения этих самых вопросов ни литература, ни общественная жизнь не могут идти вперёд - всё, что идёт с недомолвками, в обход, в обман - приносило, приносит и принесёт только вред.
Есть ещё одно огромнейшее достоинство - это глубоко и очень тонко показанная крестьянская психология Шухова. Столь тонкая высокохудожественная работа мне ещё не встречалась, признаться, давно.
Вообще детали, подробности быта, поведение всех героев очень точны и очень новы, обжигающе новы. <…> Таких подробностей в повести - сотни - других, не новых, не точных, вовсе нет.
Вся Ваша повесть - это та долгожданная правда, без которой не может литература наша двигаться вперёд.

8 декабря в статье «Во имя будущего» в газете «Московская правда » И. Чичеров написал, что Солженицын неудачно выбрал в качестве главного героя повести крестьянина Шухова, нужно было бы усилить «линию» Буйновского, «настоящих коммунистов, партийных вожаков». «Трагедия таких людей почему-то мало интересовала писателя».

На историческое литературное событие живо откликнулась эмигрантская печать и критика: 23 декабря в «Новом русском слове» появилась статья Мих. Корякова «Иван Денисович», а 29 декабря «Один день Ивана Денисовича» вышел впервые за рубежом на русском языке (в газете «Новое русское слово»; газета печатала рассказ частями, вплоть до 17 января 1963 года). 3 января 1963 года Г. Адамович написал статью о Солженицыне под рубрикой «Литература и жизнь» в газете «Русская мысль » (Париж).

В январе 1963 года появились статьи И. Друцэ «О мужестве и достоинстве человека» (в журнале «Дружба народов», № 1):

Небольшая повесть - и как просторно стало в нашей литературе!

в марте - В. Бушина «Насущный хлеб правды» (в журнале «Нева», № 3), Н. Губко «Человек побеждает» (в журнале «Звезда», № 3):

Лучшие традиционные черты русской прозы XIX века соединились с поисками новых форм, которые можно назвать как полифоничность, синтетичность

В 1964 года издана книга С. Артамонова «Писатель и жизнь: Историко-литературные, теоретические и критические статьи», куда была оперативно включена статья «О повести Солженицына».

В январе 1964 года в журнале «Новый мир» опубликована статья В. Лакшина «Иван Денисович, его друзья и недруги»:

Если бы Солженицын был художником меньшего масштаба и чутья, он, вероятно, выбрал бы самый несчастный день самой трудной поры лагерной жизни Ивана Денисовича. Но он пошёл другим путём, возможным лишь для уверенного в своей силе писателя, сознающего, что предмет его рассказа настолько важен и суров, что исключает суетную сенсационность и желание ужаснуть описанием страданий, физической боли. Так, поставив себя как будто в самые трудные и невыгодные условия перед читателем, который никак не ожидал познакомиться со «счастливым» днём жизни заключённого, автор гарантировал тем самым полную объективность своего художественного свидетельства…

11 апреля под заглавием «Высокая требовательность» «Правда» опубликовала обзор писем читателей о повести «Один день…», в то же время из «Нового мира» (№ 4) была изъята подборка писем читателей «Ещё раз о повести А. Солженицына „Один день Ивана Денисовича“».

С декабря 1962 по октябрь 1964 года рассказам Солженицына (включая «Один день…», «Матрёнин двор », «Случай на станции Кочетовка », «Для пользы дела ») в периодической печати были посвящены более 60 рецензий и статей .

Характер споров вокруг рассказа обозначен Чуковским. В своем дневнике, опубликованном много лет спустя(в 1994 году), Корней Иванович записал 24 ноября 1962 года:

…встретил Катаева. Он возмущён повестью «Один день», которая напечатана в «Новом Мире». К моему изумлению, он сказал: повесть фальшивая: в ней не показан протест. - Какой протест? - Протест крестьянина, сидящего в лагере. - Но ведь в этом же вся правда повести: палачи создали такие условия, что люди утратили малейшее понятие справедливости и под угрозой смерти не смеют и думать о том, что на свете есть совесть, честь, человечность. Человек соглашается считать себя шпионом, чтобы следователи не били его. В этом вся суть замечательной повести - а Катаев говорит: как он смел не протестовать хотя бы под одеялом. А много ли протестовал сам Катаев во время сталинского режима? Он слагал рабьи гимны, как и все (мы).

Осенью 1964 года в «самиздате» стал распространяться анонимный (написанный В. Л. Теушем) анализ основных идей повести. Этот анализ очень точно был оценён «литераторами в штатском»:

В анонимном документе автор стремится доказать, что повесть «Один день Ивана Денисовича» имеет важное значение, так как раскрывает не только жизнь конкретного исправительно-трудового лагеря, а является по существу отражением одного дня жизни советского общества. Он проводит прямую аналогию взаимоотношений, с одной стороны, между руководителями лагеря и заключенными, а с другой - между руководящими деятелями страны и населением; между положением заключенных и жизнью советских людей, непосильным трудом заключенных и «рабским» трудом советских трудящихся и т. д. Все это маскируется под изображение периода культа личности, хотя фактически налицо - явная критика социалистической системы .

Писатель в ответ на издание получил большое число писем читателей: .

Когда бывшие зэки из трубных выкликов всех сразу газет узнали, что вышла какая-то повесть о лагерях и газетчики её наперехлёб хвалят, - решили единодушно: «опять брехня! спроворились и тут соврать». Что наши газеты с их обычной непомерностью вдруг да накинутся хвалить правду - ведь этого ж, всё-таки, нельзя было вообразить! Иные не хотели и в руки брать мою повесть. Когда же стали читать - вырвался как бы общий слитный стон, стон радости - и стон боли. Потекли письма.

Значительное количество исследований и воспоминаний появилось в 2002 году, к 40-летию первой публикации .

На сцене и экране

Издания

В связи с большим количеством изданий, перечень которых существенно влияет на объём статьи, здесь приведены лишь первые или отличные от других издания.

На русском языке

• А. Солженицын. Один день Ивана Денисовича. - М.: Советский писатель, 1963. - Первое издание рассказа отдельной книгой. Библиотека Конгресса США: 65068255.
• А. Солженицын. Один день Ивана Денисовича. - London: Flegon press, . - Первое пиратское издание на русском языке за рубежом.
• Солженицын А. Рассказы. - М.: Центр «Новый мир» - 1990. (Библиотека журнала «Новый мир») ISBN 5-85060-003-5 (Репринтное издание. Печатается по тексту Собрания сочинений А. Солженицына, Вермонт-Париж, YMCA-PRESS, т. 3. Восстановлены подлинные доцензурные тексты, заново проверенные и исправленные автором). Тираж 300000 экз. - Первое издание книги в СССР после длительного перерыва, вызванного изгнанием писателя в 1974 году.
• Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Рассказы и Крохотки. - М.: Время, 2006. ISBN 5-94117-168-4 . Тираж 3000 экз. - Текст, выверенный автором. (С тщательными комментариями Владимира Радзишевского).

На других языках

Выдержал, по меньшей мере, четыре перевода на английский .

• англ. One day in the life of Ivan Denisovich. With an introd. by Marvin L. Kalb. Foreword by Alexander Tvardovsky. New York, Dutton, 1963. - Перевод Ральфа Паркера. Библиотека Конгресса США: 63012266
• англ. One day in the life of Ivan Denisovich / translated by Max Hayward and Ronald Hingley; introduction by Max Hayward and Leopold Labedz. New York: Praeger, 1963. - Перевод Макса Хейуорда и Рональда Хингли. Библиотека Конгресса США: 6301276
• англ. One day in the life of Ivan Denisovich / Alexander Solzhenitsyn; translated by Gillon Aitken. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1971. - Перевод Гиллона Айткена. Библиотека Конгресса США: 90138556
• англ. Alexander Solzhenitsyn’s One day in the life of Ivan Denisovich: a screenplay, by Ronald Harwood from the translation by Gillon Aitken. London, Sphere, 1971. ISBN 0-7221-8021-7 - Сценарий кинофильма. Автор сценария - Рональд Харвуд, по переводу Гиллона Айткена.
• англ. One day in the life of Ivan Denisovich / Aleksandr Solzhenitsyn; translated by H.T. Willetts. 1st ed. New York: Farrar, Straus, Giroux, 1991. ISBN 0-374-22643-1 - Перевод Гарри Виллетса, авторизован Солженицыным.

• болг. Александър Солженицин. Един ден на Иван Денисович: Повест: Разкази. - София: Интерпринт, 1990 .

• венг. Alekszandr Szolzsenyicin. Ivan Gyenyiszovics egy napja. Ford. Wessely László. - 2. kiad. - Budapest: Európa, 1989 . ISBN 963-07-4870-3 .

• дат. Solzjenitsyn, Aleksandr. En dag i Ivan Denisovitjs liv. Gyldendal, 2003 . ISBN 87-02-01867-5 .

• нем. Ein Tag im Leben des Iwan Denissowitsch: Erzählung / Alexander Solschenizyn. - Berlin-Grunewald: Herbig, 1963. - Перевод Вильгельма Лёзера, Теодора Фридриха и других.
• нем. Ein Tag im Leben des Iwan Denissowitsch: Roman / Alexander Solschenizyn. - München - Zürich: Droemer/Knaur, 1963. - Перевод Макса Хейуорда и Леопольда Лабедзя под редаукцией Герды Курц и Зиглинде Зуммерер. Выдержал, по меньшей мере, двенадцать изданий.
• нем. Ein Tag des Iwan Denissowitsch und andere Erzählungen / Alexander Solschenizyn. Mit e. Essay von Georg Lukács. - Frankfurt (Main): Büchergilde Gutenberg, 1970. ISBN 3-7632-1476-3 . - Перевод Мэри фон Хольбек. Очерк Дьёрдя Лукача.
• нем. Ein Tag des Iwan Denissowitsch: Erzählung / Alexander Solschenizyn. - Husum (Nordsee): Hamburger-Lesehefte-Verlag, 1975 (?). ISBN 3-87291-139-2 . - Перевод Кая Боровски и Гизелы Райхерт.
• нем. Ein Tag des Iwan Denissowitsch: Erzählung / Alexander Solschenizyn. Dt. von Christoph Meng. - München: Deutscher Taschenbuch-Verlag, 1979. ISBN 3-423-01524-1 - Перевод Христофа Менга. Выдержал, по меньшей мере, двенадцать изданий.
• нем. Ein Tag im Leben des Iwan Denissowitsch / Alexander Solschenizyn. Gelesen von Hans Korte. Regie und Bearb.: Volker Gerth. - München: Herbig, 2002. ISBN 3-7844-4023-1 . - Аудиокнига на 4 компакт-дисках.

• польск. Aleksander Sołzenicyn. Jeden dzień Iwana Denisowicza. Przekł. Witold Dąbrowski, Irena Lewandowska. - Warszawa: Iskry, 1989 . ISBN 83-207-1243-2 .

• рум. Alexandr Soljeniţîn. O zi din viaţa lui Ivan Denisovici. În rom. de Sergiu Adam şi Tiberiu Ionescu. - Bucureşti: Quintus, 1991 . ISBN 973-95177-4-9 .

• сербохорв. Aleksandar Solženjicin. Jedan dan Ivana Denisoviča; prev. sa rus. Mira Lalić. - Beograd: Paideia, 2006 . ISBN 86-7448-146-9 .

• фр. Une journée d’Ivan Denissovitch. Paris: Julliard, 1969. Библиотека Конгресса США: 71457284
• фр. Une journée d"Ivan Denissovitch / par Alexandre Soljenitsyne; trad. du russe par Lucia et Jean Cathala; préf. de Jean Cathala. - Paris: Julliard, 2003 . ISBN 2-264-03831-4 . - Перевод Люси и Жана Катала.

• чеш. Alexandr Solženicyn. Jeden den Ivana Děnisoviče. Praha: Nakladatelství politické literatury, 1963 .
• чеш. Alexandr Solženicyn. Jeden den Ivana Děnisoviče a jiné povídky. Z rus. orig. přel. Sergej Machonin a Anna Nováková. - Praha: Lid. nakl., 1991 . ISBN 80-7022-107-0 . - Перевод Сергея Махонина и Анны Новаковой.

• швед. Solzjenitsyn, Aleksandr. En dag i Ivan Denisovitjs liv [översättning av Hans Björkegren]. 1963 .
• швед. Solzjenitsyn, Aleksandr. En dag i Ivan Denisovitjs liv. Arena, 1963, översättning av Rolf Berner. Trådhäftad med omslag av Svenolov Ehrén - Перевод Рольфа Бернера.
• швед. Solzjenitsyn, Aleksandr. En dag i Ivan Denisovitjs liv. Wahlström & Widstrand, 1970. Nyöversättning av Hans Björkegren. Limhäftad med omslag av Per Åhlin - Перевод Ханса Бьёркегрена.

Название рассказа является расшифровкой англоязычного дитлоида -акронима DITLOID = One D ay I n T he L ife O f I van D enisovich.

См. также

Примечания

1. Солженицын читает «Один день Ивана Денисовича» . Русская служба Би-би-си . Архивировано из первоисточника 5 ноября 2012. Проверено 3 ноября 2012.
2. Солженицын А. И. Собрание сочинений в тридцати томах / Ред.-составитель Наталия Солженицына. - М .: Время, 2006. - Т. первый. Рассказы и крохотки. - ISBN 5-94117-168-4
3. Лидия Чуковская. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. - М ., 1997. - Т. 2. - С. 521. Разбивка по слогам и курсив - Лидии Чуковской.
4. Солженицын А. И. Рассказы и Крохотки. // Собрание сочинений в 30 томах. - М .: Время, 2006. - Т. 1. - С. 574. - ISBN 5-94117-168-4
5. Солженицын А. И. // Публицистика: В 3 т ISBN 5-7415-0478-7 .
6. Рукопись рассказа сожжена. - Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Рассказы и крохотки / [Комм. - Владимир Радзишевский]. - М .: Время, 2006. - С. 574. - ISBN 5-94117-168-4
7. Александр Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов. 1961 год. Запись от 12.ХII.61. // Знамя . - 2000. - № 6. - С. 171. Твардовский пишет фамилию автора с голоса, на слух, искажая её.
8. Друзья договорились при переписке именовать рассказ „статьёй“ в целях конспирации
9. По настоянию Твардовского и вопреки авторской воле. Биография Солженицына (С. П. Залыгин, при участии П. Е. Спиваковского)
10. Предложили мне для весу назвать рассказ повестью… Зря я уступил. У нас смываются границы между жанрами и происходит обесценение форм. «Иван Денисович» - конечно, рассказ, хотя и большой, натруженный. (Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир . - 1991. - № 6. - С. 20.
11. …заглавие Александр Трифонович Твардовский предложил вот это, нынешнее заглавие, своё. У меня было «Щ-854. Один день одного зэка». И очень хорошо он предложил, так это хорошо легло… - Солженицын А. И. Радиоинтервью, данное Барри Холланду к 20-летию выхода «Одного дня Ивана Денисовича» для Би-Би-Си в Кавендише 8 июня 1982 // Публицистика: В 3 т . - Ярославль: Верхняя Волга, 1997. - Т. 3: Статьи, письма, интервью, предисловия. - ISBN 5-7415-0478-7 .
12. …не допуская возражений, сказал Твардовский, что с названием «Щ-854» повесть никогда не сможет быть напечатана. Не знал я их страсти к смягчающим, разводняющим переименованиям, и тоже не стал отстаивать. Переброской предположений через стол с участием Копелева сочинили совместно: «Один день Ивана Денисовича». - Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир . - 1991. - № 6. - С. 20.
13. <…> по высшей принятой у них ставке (один аванс - моя двухлетняя зарплата)<…> - А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни . - Париж: YMCA-PRESS, 1975.
14. Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. - М .: Время, 2007. - Т. 2. - С. 768. - ISBN 978-5-9691-0209-5
15. Владимир Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущёва: Дневник и попутное. 1953-1964. - М ., 1991. - С. 66-67.
16. А. Солженицын. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. - М ., 1996. - С. 41.
17. ЦХСД. Ф.5. Оп.30. Д.404. Л.138.
18. Цит. по: // Континент . - 1993. - № 75 (январь-февраль-март). - С. 162.
19. А. Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя . - 2000. - № 7. - С. 129.
20. Не Политбюро , как указывают некоторые источники, в частности, краткие пояснения к произведению в конце каждого издания. Политбюро в то время ещё не существовало.
21. А. Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя . - 2000. - № 7. - С. 135.
22. Солженицын А. Радиоинтервью к 20-летию выхода «Одного дня Ивана Денисовича» для Би-би-си [Кавендиш, 8 июня 1982 ] / Солженицын А. И. Публицистика: В 3 т. Т. 3: Статьи, письма, интервью, предисловия. - Ярославль: Верхняя Волга, 1997. - С. 21–30. - ISBN 5-7415-0478-7
23. Солженицын А. И. Один день Ивана Денисовича // Новый мир . - 1962. - № 11. - С. 8-71.
24. Александр Твардовский написал для этого номера журнала специальную статью «Вместо предисловия».
25. По свидетельству Владимира Лакшина , рассылка начата 17 ноября.
26. Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 т / Комм. В. Радзишевского. - М .: Время, 2006. - Т. 1. Рассказы и крохотки. - С. 579. - ISBN 5-94117-168-4
27. Нива Ж. Солженицын / Пер. с фр. Симон Маркиш в сотрудничестве с автором. - М .: Худ. лит, 1992.
28. Гуль Р. Б. Солженицын и соцреализм: «Один день Ивана Денисовича» // Одвуконь: советская и эмигрантская литература. - Нью-Йорк: Мост, 1973. - С. 83.
29. 11 июня 1963 года в своём дневнике Владимир Лакшин записал: "Солженицын подарил мне выпущенный «Советским писателем» на скорую руку «Один день…» Издание действительно позорное: мрачная, бесцветная обложка, серая бумага. Александр Исаевич шутит: «Выпустили „в издании ГУЛАГа“»" - В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущёва. - С. 133.
30. Телеинтервью Уолтеру Кронкайту для компании CBS 17 июня 1974 года в Цюрихе. - Солженицын А. И. Из телеинтервью компании CBS (17 июня 1974) // Публицистика: В 3 т . - Ярославль: Верхняя Волга, 1996. - Т. 2: Общественные заявления, письма, интервью. - С. 98. - ISBN 5-7415-0462-0 .
31. Солженицын А. И. Радиоинтервью, данное Барри Холланду к 20-летию выхода «Одного дня Ивана Денисовича» для Би-Би-Си в Кавендише 8 июня 1982 // Публицистика: В 3 т . - Ярославль: Верхняя Волга, 1997. - Т. 3: Статьи, письма, интервью, предисловия. - С. 92-93. - ISBN 5-7415-0478-7 .
32. Записка первого секретаря ЦК КП Узбекистана Ш. Р. Рашидова о наказании А. Солженицына 5 февраля 1966 г. - ЦХСД. Ф.5. Оп.36. Д. 155. Л. 104. Цит. по: Документы из архива ЦК КПСС по делу А. И. Солженицына. // Континент . - 1993. - № 75 (январь-февраль-март). - С. 165-166.
33. ЦХСД. Ф.5. Оп.67. Д.121. Л.21-23. - Цит. по: Документы из архива ЦК КПСС по делу А. И. Солженицына. // Континент . - 1993. - № 75 (январь-февраль-март). - С. 203.
34. Арлен Блюм. Запрещённые книги русских писателей и литературоведов. 1917-1991: Индекс советской цензуры с комментариями. - СПб. , 2003. - С. 168.
35. Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Рассказы и крохотки / [Комм. - Владимир Радзишевский]. - М .: Время, 2006. - С. 584. - ISBN 5-94117-168-4
36. Симонов К. О прошлом во имя будущего // Известия. 1962. 18 ноября.
37. Бакланов Г. Чтоб никогда не повторилось // Литературная газета. 1962. 22 ноября.
38. Ермилов В. Во имя правды, во имя жизни // Правда. 1962. 23 ноября.
39. Варлам Шаламов. Новая книга: Воспоминания; Записные книжки; Переписка; Следственные дела. - М ., 2004. - С. 641-651.
40. Чичеров И. Во имя будущего // Московская правда . - 1962. - 8 дек. - С. 4. - Цит. по: Г. Ю. Карпенко. Литературная критика 1960-х годов о повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»
41. Друцэ И. О мужестве и достоинстве человека // Дружба народов. 1963. № 1.
42. Кузнецов Ф. День, равный жизни // Знамя. 1963. № 1.]
43. Губко Н. Человек побеждает. // Звезда. 1963. № 3. С. 214.
44. Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги // Новый мир. 1964. № 1. С. 225-226.
45. Маршак С. Правдивая повесть // Правда. 1964. 30 января.
46. Кузьмин В. В. Поэтика рассказов А. И. Солженицына. Монография. Тверь: ТвГУ, 1998, 160 с, без ISBN.
47. Корней Чуковский. Дневник. 1930-1969. - М ., 1994. - С. 329.
48. Записка Прокуратуры СССР и КГБ при СМ СССР О мерах в связи с распространением анонимного документа с анализом повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» от 20 августа 1965 г. - ЦХСД. Ф.5. Оп.47. Д.485. Л. 40-41. Цит. по: Континент, № 75, январь-февраль-март 1993, с. 165-166
49. Читают «Ивана Денисовича» (Обзор писем) - Александр Солженицын. Собрание сочинений в шести томах. Том пятый. Пьесы. Рассказы. Статьи. - Frankfurt/Main: Possev-Verlag, V. Gorachek KG, 2-ое издание, 1971.
50. Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ. Том 3 (части 5, 6 и 7). YMCA-PRESS, Paris, 1973. - Часть седьмая. Глава 1.
51. «40 лет как Один день Ивана Денисовича» Интервью с Наталией Солженицыной. //Российская Газета, 19.11.2002
52. Режиссёр Дэниел Петри, рассказ подготовлен к постановке на сцене Марком Роджерсом. Продолжительность - 60 минут.
53. И дольше века длится день Ивана Денисовича // Новая Газета, 17 ноября 2003
54. Лагерные чтения // КоммерсантЪ - Weekend, 06.10.2006
55. Геросин В. Один транс «Ивана Денисовича». В театре «Практика» текст «Ивана Денисовича» прочёл актёр Александр Филиппенко . Взгляд: Деловая газета (31 октября 2008). Архивировано из первоисточника 21 февраля 2012. Проверено 13 декабря 2008.
56. Гайкович М. Случилось! Мировая премьера оперы «Один день Ивана Денисовича» в Перми // Независимая газета . - 18 мая 2009. - С. 7. (Проверено 21 мая 2009)
57. Ralph Parker (1963); Ron Hingley and Max Hayward (1963); Gillon Aitken (1970); H. T. Willetts (1991, ) - авторизован Солженицыным

Литература

• Фоменко Л . Большие ожидания: Заметки о художественной прозе 1962 года // Литературная Россия. - 1963, 11 января.
• Сергованцев Н . Трагедия одиночества и «сплошной быт» // Октябрь. - 1963. - № 4.
• Твардовский А . Убеждённость художника // Литературная газета. - 1963, 10 августа.
• Чалмаев В. «Святые» и «бесы» // Октябрь. - 1963. - № 10.
• Паллон В. . «Здравствуйте, кавторанг» // Известия. - 1964, 15 января.
• Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги // Новый мир : журнал. - 1964. - № 1.
• Карякин Ю. Ф. Эпизод из современной борьбы идей // Проблемы мира и социализма. - 1964. - № 9. Статья перепечатана в «Новом мире» (1964, № 9).
• Geoffrey Hosking . Beyond socialist realism: Soviet fiction since Ivan Denisovich. - London etc.: Granada publ., 1980. -

Спираль измены Солженицына Ржезач Томаш

Повесть «Один день Ивана Денисовича»

В жизни Александра Солженицына действительно наступил великий день.

В 1962 году один из ведущих советских литературных журналов «Новый мир» издал его повесть «Один день Ивана Денисовича». Действие в ней, как известно, разыгрывается в исправительно-трудовом лагере.

Многое из того, что долгие годы отзывалось мучительной болью в сердце каждого честного человека - вопрос советских исправительно-трудовых лагерей, - что было объектом домыслов, враждебной пропаганды и клеветы в буржуазной печати, вдруг приобрело форму литературного произведения, содержащего неподражаемый и неповторимый отпечаток личных впечатлений.

Это была бомба. Однако взорвалась она не сразу. Солженицын, по словам Н. Решетовской, писал эту повесть в стремительном темпе. Первым читателем ее стал Л. К., который приехал к Солженицыну в Рязань 2 ноября 1959 года.

«Это типичная производственная повесть, - отозвался он. - Да еще перегружена деталями». Так выразил свое компетентное мнение о данной повести Л. К. - образованный филолог, «кладезь литературной эрудиции», как его называют.

Этот отзыв, пожалуй, еще строже, нежели давняя оценка Бориса Лавренева ранних произведений Солженицына. Обычная производственная повесть. Это значит: книжка, какие в Советском Союзе тех лет выходил сотнями, - крайний схематизм, ничего нового ни в форме, ни в содержании. Ничего потрясающего! И все-таки именно Л. К. добился публикации «Одного дня Ивана Денисовича». Повесть понравилась Александру Трифоновичу Твардовскому, и, хотя он считал автора «талантливым художником, но неопытным литератором», он все-таки предоставил ему возможность выступить на страницах журнала. Твардовский принадлежал к тем представителям своего поколения, путь которых был не так прост и гладок. Этот замечательный человек и прославленный поэт в силу своей природы часто страдал от того, что усложнял некоторые самые обычные жизненные проблемы. Поэт-коммунист, завоевавший своими бессмертными поэмами сердца не только своего народа, но и миллионов зарубежных друзей. Жизнь А. Твардовского, по его же словам, представляла собой перманентную дискуссию: если он в чем-либо сомневался, просто и откровенно выражал свои взгляды на объективную действительность, как бы проверяя себя. Он до фанатизма был верен девизу: «Все, что талантливо, полезно советскому обществу».

Твардовский поддержал молодого автора Солженицына, будучи убежден, что его творчество пойдет на пользу делу социализма. Он поверил в него , совершенно не ведая о том, что этот борзописец со стажем уже припрятал в разных городах несколько готовых пасквилей на советский социалистический строй. И Твардовский его отстаивал. Была опубликована его повесть - бомба взорвалась. «Один день Ивана Денисовича» очень быстро был издан в Советском Союзе тремя массовыми тиражами. И имел успех у читателя. В Рязань приходили письма от бывших товарищей Солженицына по заключению. Многие из них узнали в главном герое этого произведения своего бывшего бригадира из экибастузского лагеря. Даже из далекого Ленинграда приехал Л. Самутин, чтобы лично встретиться с автором и поздравить его.

«Я видел в нем родственную душу, человека, который знает и понимает жизнь, прожитую нами», - сказал мне Л. Самутин.

Повесть была сразу же переведена почти на все европейские языки. Любопытно, что на чешский эту повесть перевел достаточно известный представитель контрреволюционного движения 1968-1969 годов, а один из организаторов контрреволюции в Чехословакии, сын белоэмигранта, писатель, особенно восторженно приветствовал ее выход в свет.

Солженицын сразу очутился там, куда мечтал вскарабкаться еще с ростовских времен, - на вершине . Опять первый , как в школе им. Малевича. Его имя склоняли на все лады. Впервые оно появилось на страницах западной печати. И Солженицыны сразу завели особую папку с вырезками статей из зарубежной прессы, которые Александр Исаевич хотя и не понимал из-за незнания иностранных языков, но все-таки часто перебирал и бережно хранил.

Это были дни, когда он упивался успехом.

Александр Солженицын был приглашен в Кремль и имел беседу с человеком, благодаря которому повесть «Один день Ивана Денисовича» увидела свет, - с Н. С. Хрущевым. Не скрывая своей благосклонности к Солженицыну, он подарил ему автомашину, которой тот в честь своей повести дал прозвище «Денис». Потом было сделано все, чтобы писатель, которому он поверил, мог переселиться в более комфортабельную квартиру. Государство не только предоставило ему четырехкомнатную квартиру, но и выделило благоустроенный гараж.

Путь был открыт.

Но был ли это настоящий успех? И чем он был вызван?

Склонный к научному анализу Л. К. делает такое открытие: «Просто прелестно обнаружить, что на 10 читателей «Нового мира», спрашивавших о судьбе кавторанга Буйновского, приходилось только 1,3 интересовавшихся тем, дожил ли до освобождения Иван Денисович. Читателей больше интересовал лагерь как таковой, условия жизни, характер труда, отношение «зэков» к работе, порядки и т. п.».

На страницах некоторых зарубежных газет можно было прочесть замечания более свободно и критически мыслящих литературоведов о том, что внимание - это еще не литературный успех, а политическая игра.

А что же Солженицын?

Решетовская в своей книге описывает, что он был весьма расстроен рецензией Константина Симонова в «Известиях»; разочарован до такой степени, что Твардовский просто насильно заставил его дочитать статью знаменитого писателя.

Солженицын разозлился на то, что Константин Симонов не обратил внимания на его язык. Не следует считать Солженицына литературным недоучкой. Ни в коем случае. Он много читал и разбирается в литературе. Поэтому ему пришлось сделать вывод: читателей заинтересовал не главный герой, а среда. Коллега-писатель с острым чутьем не обратил внимания на литературные способности Солженицына. И печать больше акцентировала внимание на политическом аспекте, чем на литературных достоинствах повести. Можно предположить, что этот вывод заставил Солженицына не один час провести в горестных раздумьях. Короче: это для него, уже возомнившего себя незаурядным писателем, означало катастрофу. И он в ускоренном темпе спешил «выйти в свет». Завершив «Матренин двор» и «Случай на станции Кречетовка», он сказал своей жене: «Теперь пусть судят. Та, первая, была, скажем, темой. А это - чистая литература».

В тот момент он мог стать «борцом за очищение социализма от сталинских перегибов», как тогда говорили. Мог он стать и борцом против «варварского коммунизма». Все зависело от обстоятельств. Вначале все свидетельствовало о том, что он склонен избрать первое.

После бесспорного успеха, который имела среди читателей его повесть «Один день Ивана Денисовича», поговаривали даже о том, что Солженицын получит Ленинскую премию. Вокруг этого вопроса развернулась широкая дискуссия в «Правде». Одни были за, другие против, как это всегда бывает. Однако затем дело приняло несколько иной оборот.

Для Солженицына это означало не только разочарование, но и - прежде всего - новый выбор жизненного пути.

Все говорило за то, что он может без риска идти в том направлении, куда показывает «стрелка».

Как заявила дочь прославленного советского поэта Солженицыну, авторитарность плохо уживается с нравственностью. Она с возмущением писала: «Утверждающий примат нравственности над политикой, Вы, во имя своих личных политических замыслов, считаете возможным переступить всякие пределы дозволенного. Вы позволяете себе бесцеремонно использовать подслушанное и подсмотренное в замочную скважину, приводите сплетни, полученные не из первых рук, не останавливаетесь даже перед тем, чтобы «цитировать» ночной бред А. Т., записанный, по Вашему уверению, дословно». [Дело в том, что Солженицын в одном из своих «творений» позволил себе изобразить Александра Твардовского в весьма неприглядном свете, оклеветав, смешав его с грязью и унизив его человеческое достоинство. - Т. Р. ]

«Призывающий людей «жить не по лжи», Вы с предельным цинизмом… рассказываете, как сделали обман правилом в общении не только с теми, кого считали врагами, но и с теми, кто протягивал Вам руку помощи, поддерживая в трудное для Вас время, доверяя Вам… Вы отнюдь не склонны раскрыться с той полнотой, которая рекламируется в Вашей книге».