Что такое харакири в японии. Сеппуку и харакири: разница и значение

Вы здесь: Сценарии праздников

Харакири и сеппуку – что это? Разница между харакири и сеппуку, чем они отличаются

Сеппуку – древний японский самурайский ритуал самоубийства, совершавшийся по определенным правилам.

Сеппуку самурай делал, если был обесчещен, допустил гибель хозяина – дайме, либо по приговору. Совершая сэппуку, самурай показывал свое пренебрежение смертью, храбрость и верность своему сюзерену.

Харакири – слово, которое японцы используют в разговорной речи. Сеппуку и харакири пишутся одними и теми же двумя иероглифами, только поменянными местами. Если сэппуку предполагал четкое следование правилам, то харакири означает простое самоубийство без ритуала, вспарывание живота. Другими словами – харакири делали простолюдины, а сэппуку – самураи , хотя по сути это практически одно и то же.

Как совершался сеппуку? Процесс проведения обряда.

При проведении ритуала самоубийства самурай должен был оголить живот и особым образом его разрезать – крестом, двумя движениями, сначала от одного бока к другому, затем от груди до пупка. Другой способ – разрезание живота буквой X . В наиболее поздние времена стал общепринят не такой болезненный метод – самурай втыкал вакидзаси себе в живот, наваливаясь на меч всем телом.

При совершении сэппуку самурай был обязан вести себя достойно, не корчиться от боли, не кричать, не падать, стараться сделать свою смерть красивой. Если самурай терял контроль над собой во время самоубийства, это считалось большим позором. Для того, чтобы избежать этого, со временем сэппуку стало совершаться с использованием специального помощника – кайсякунина, который отрубал голову самураю, вонзившего в живот нож.

Фото сеппуку

Моменты отрубания головы могли отличаться в зависимости от ситуации и предшествующих соглашений. Кайсяку желательно было таким образом отрубить голову, при котором голова оставалась висеть на полоске кожи, так как в противном случае она могла покатиться по полу, что считалось неэстетичным. После совершения обряда кайсяку протирал клинок белой бумагой, отсеченную голову поднимали за волосы и показывали свидетелям, после чего накрывали тело белой тканью.

Сэппуку также было распространено и среди женщин самурайского сословия , но они, в отличие от мужчин, вонзали кинжал себе в сердце или разрезали горло.

Жанр Самураи

Сеппуку - это ритуал самоубийства, исполняемый по особым правилам японским самураем. Он является одной из самых колоритных древних традиций Японии, о котором наслышен весь мир.

Проводилась эта процедура в том случае, если самурай не смог уберечь от погибели хозяина (дайме), потерял свою честь или был приговорён к сеппуку. Ритуал как бы символизировал отсутствие страха перед смертью, твёрдость и непоколебимость духа и преданность сюзерену. Японцы сегодня употребляют в разговорной форме слово «харакири». Для написания «харакири» и «сеппуку» используются одинаковые два иероглифа, но в разном порядке.

Харакири - это самоубийство, в котором строго не придерживаются правил, оно предполагает простое вспарывание живота. Сеппуку же был ритуалом самураев, исполнение алгоритма которого до мельчайших деталей было обязательным. Это такое своеобразное символическое окончание пути воина. В случае нарушения обряда, самурай не попадал в мир воинов.

Проведение обряда, или о том, как делался сеппуку

Прежде всего, было необходимо освободить живот от одежды. Затем резко делались поперечный надрез на животе и вертикальный надрез от груди до пупка. Альтернативным вариантом было Х-образное вспарывание. Позднее распространение получил менее мучительный и более простой способ - самоубийца быстро пронзал себя мечом (вакидзаси).

Во время проведения древнего ритуала самураю было не дозволено падать или вопить от боли, поведение его должно было быть достойным. В противном случае это становилось для него страшным позором. Однако позже в ритуале сеппуку стало возможным присутствие помощника (кайсякунина), отрубавшего голову самураю, совершающему ритуал, так что казусов получалось избежать гораздо легче.

Помощнику следовало обезглавить самурая так, чтобы голова оставалась прикреплённой к шее полоской кожи. Хотя, исходя из предварительной договорённости или определённой ситуации, отсечение головы могло быть разным. По завершении ритуала кайсякунин вытирал меч бумагой белоснежного цвета, голову самоубийцы демонстрировали наблюдателям, а тело укрывали белым полотном.

Распространённым сеппуку было также в кругу женщин-самураев. Они перерезали себе горло или пронзали сердце, в отличие от «мужского» обряда. Но это не вызывало ни у кого удивления. Так как население того времени воспитывалось в самурайских традициях.

Читайте также

01 Ноя 2014

Футоном называется традиционный для Японии толстый хлопчатобумажный матрац, который японцы...

31 Окт 2014

С 25 по 28 сентября в столице Японии пройдёт масштабная туристская выставка мирового масштаба, ...

Харакири, или сэппуку – очень сложный ритуал, во время которого самураи демонстрировали своё мужество перед лицом боли и смерти и чистоту своих помыслов перед богами и людьми. Эта ритуальная казнь была возведена японцами в ранг искусства. И так как правильно сделать харакири:

Первое, что нужно сделать, это найти помощника (кайсяку или кайсякунин). Вопреки общепринятому мнению технически харакири это не самоубийство в прямом смысле этого слова, а нанесение себе фатальных телесных повреждений. Фактически убивает кайсякунин. Если бакуфу (правительство сёгуна) приказывало выполнить сэппуку, то назначался официальный помощник. В других случаях нужно было попросить помощи у близкого друга или у человека, владеющего мечом в достаточной степени, чтобы убить одним ударом. Если друг отказался выступить в роли кайсякунина на том основании, что он в недостаточной степени владеет мечом, его можно попросить об этом повторно. Друг должен согласиться, так как теперь все погрешности, которые он может допустить, будут ему прощены.

Идеальное место для проведения ритуала сэппуку – сад или буддистский храм (синтоистские храмы не подходят для этих целей, так как их нельзя осквернять убийством). Совершающий харакири должен быть одет в белые одежды, символизирующие чистоту намерений. Сидеть он должен в позе сэйдза (традиционный японский способ сидения на коленях). Слуга приносит деревянный столик, на котором размещены чашка саке, листы традиционной японской бумаги «васи», изготовленной из коры тутового дерева. Также на столике находятся письменные принадлежности и нож «кодзука». Также в качестве ножа можно использовать танто – кинжал без эфеса, завернутый в несколько листов бумаги, чтобы его можно было держать за лезвие. Самурай может использовать свой меч вакидзаси.

В некоторых случаях, например, когда человек слишком молод или слишком опасен для окружающих, вместо ножа кладётся веер.

Чашка наполняется саке одним из помощников, участвующим в ритуале. Чашка наполняется левой рукой, что в других обстоятельствах считается непростительной грубостью. Совершающий харакири выпивает саке в два приёма, каждый раз делая по два глотка. Если выпить саке в один прием, это станет признаком жадности, а если в три или больше – признаком нерешительности. В общем итоге делается четыре глотка. Слово «четыре» в японском языке созвучно слову «смерть».

Затем необходимо написать прощальный стих в жанре вака (в первой и четвертой строке по пять слогов, во второй, третьей и пятой строках по семь слогов, всего пять строк). Вака должна быть изящной, естественной, что-нибудь о скоротечности нашего бытия. Ни в коем случае не должен упоминаться факт предстоящей смерти. Асано, чьё сэппуку спровоцировало известный инцидент под названием «Сорок семь ронинов», как говорят, написал особенно плохое прощальное стихотворение, показывая незрелость и слабость характера, которые в некотором смысле и послужили причиной того, что ему было приказано совершит сэппуку.

В этот момент совершающий харакири сбрасывает верхнюю одежду (камисимо) и заправляет рукава под свои колени, стараясь при этом не допустить, чтобы одежда резко упала с одной стороны. Затем он берёт нож «кодзука» в одну руку, другой рукой поднимая столик «санбо» и помещая его под свои ягодицы. При этом тело наклоняется немного вперёд, принимая правильное положение.

Если человек, совершающий харакири, настолько молод или настолько опасен, что ему нож заменили на веер, кайсякунин наносит мечом кириороши – вертикальный удар сверху вниз, как только человек касается веером своего живота. Если харакири выполняется ножом, то кайсякунин будет ждать, пока человек не погрузит лезвие ножа глубоко в левую сторону живота, и затем проведет лезвием направо с резким восходящим надрезом в конце.

Самурай, который находит в себе силы, может затем погрузить лезвие в пах и сделать надрез вверх к груди, завершая его горизонтальным разрезом под ребрами. Однако кайсякунин должен внимательно следить за происходящим и нанести удар мечом при первых признаках боли или нерешительности.

Кайсякунин должен нанести удар так, чтобы голова не была полностью отсечена, а осталась соединена с телом куском кожи в области горла. Необходимо нанести удар точно, иначе это будет непочтительно по отношению к человеку, совершающему харакири. При слабом ударе человек может начать двигаться, разбрызгивая кровь. Особенно недопустимо бить катаной в челюсть, как это сделал кайсякунин Юкио Мисимы в 1970 году. Как отмечено выше, незначительные промахи в технике выполнения финального удара могут быть прощены, если кайсякунин согласился на свою роль из дружбы.

После окончания ритуала все ножи и мечи, задействованные в харакири, выбрасываются, так как они считаются оскверненными смертью.

Можно также отметить, что некоторые задиры убивали себя в ритуале, известном как дзюмондзи гири. Это точно такой же ритуал, как сэппуку, за исключением того, что отсутствует кайсякунин. После выполнения разрезов человек спокойно сидит примерно около получаса и истекает кровью. Последний человек, который сделал дзюмондзи гири, был генерал Ноджи, который сделал это как дзюнси (совершающий самоубийство из-за верности) после смерти императора Мэйдзи в 1912 году. Он не только совершил дзюмондзи гири, но и сумел застегнуть после этого свой белый военно-морской китель.

Причинами совершения сэппуку были дзюнси (самоубийство верных - хотя эта причина не поощрялась правительством, поскольку уносила слишком много жизней), фунси (самоубийство в знак протеста), канси (как упрёк своему господину за его поведение), чтобы искупить постыдные действия или избежать плена в сражении. При таких обстоятельствах обычно не было времени для проведения ритуала в полном объеме, поэтому часто с жизнью кончали банально перерезая горло.

Принятая в среде самураев, эта форма самоубийства совершалась либо по приговору, как наказание, либо добровольно (в тех случаях, когда была затронута честь воина, в знак верности своему даймё и в иных подобных случаях). Совершая сэппуку, самураи демонстрировали своё мужество перед лицом боли и смерти и чистоту своих помыслов перед богами и людьми.

В случае, когда сэппуку должны были совершить лица, которым не доверяли, или которые были слишком опасны, или не желали совершать самоубийство, ритуальный кинжал (кусунгобу) заменялся на веер. Совершающий сэппуку касался веером своего живота, и в этот момент кайсякунин (помощник) обезглавливал его.

Следует отметить, что проникающие ранения брюшной полости - самые болезненные по сравнению с подобными ранениями других частей тела. Женщины из самурайских родов могли перерезать себе горло, или наносили удар в сердце.

Этимология

«Сэппуку» и «харакири» пишутся одними и теми же двумя иероглифами. Разница в том, что «сэппуку» пишется 切腹 (сначала идёт иероглиф «резать» а потом «живот», при прочтении используются «онные », китайско-японские чтения), а «харакири» наоборот - 腹切り (первый иероглиф - «живот», используются «кунные », японские чтения). Часто указывают, что «харакири» несёт некоторый бытовой и уничижительный оттенок: если «сэппуку» подразумевает совершённое по всем правилам ритуальное самоубийство, то «харакири» переводится скорее как «вспороть себе живот мечом». В действительности, 切腹 («сэппуку»), «онное » прочтение, используется только в официальной речи, в разговорной же речи японцы используют «харакири», соответственно, не вкладывая в это какого-либо уничижительного смысла. Таким образом, «харакири» - это разговорный, а «сэппуку» - письменный термин, и они обозначают одно и то же действие .

История возникновения

В этом разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок .

Случаи сэппуку нередко встречались и в XX веке (например, самоубийство одного из наиболее значительных японских писателей второй половины ХХ века Юкио Мисимы в 1970 году), и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, создавая по отношению к некоторым применившим сэппуку лицам более видного положения ореол славы и величия.

Идеология

Существует точка зрения, согласно которой сэппуку усиленно насаждалось религиозными догматами буддизма , его концепцией бренности бытия и непостоянством всего земного . В философии дзэн-буддизма центром жизнедеятельности человека и местоположением его души считалось не сердце или голова, а живот , занимающий как бы срединное положение по отношению ко всему телу и способствующий более уравновешенному и гармоничному развитию человека. В связи с этим возникла масса выражений, описывающих разные душевные состояния человека с использованием слова «живот», по-японски хара [фуку]; например, харадацу - «ходить с поднявшимся животом» - «сердиться», хара китанай - «грязный живот» - «низкие стремления», хара-но курой хито - «человек с чёрным животом» - «человек с чёрной душой», хара-но най хито - «человек без живота» - «бездуховный человек». Считается, что вскрытие живота путём сэппуку осуществляется в целях показать чистоту и незапятнанность своих помыслов и устремлений, открытие своих сокровенных и истинных намерений, как доказательство своей внутренней правоты; другими словами, сэппуку является последним, крайним оправданием себя перед небом и людьми.

Возможно также, что возникновение этого обычая вызвано причинами более утилитарного характера, а именно постоянным наличием при себе орудия самоубийства - меча. Вспарывание живота мечом являлось очень действенным средством, и остаться в живых после такой раны было невозможно. В Европе существовала некоторая аналогия этого ритуала: обычай бросаться на меч в древнем Риме возник не в силу какой-нибудь особой идеологии этого явления, а в силу того, что меч был всегда при себе. Как на Западе, так и на Востоке применение меча как орудия для самоубийства началось именно среди сословия воинов, которые постоянно носили его при себе.

См. также

Сокусимбуцу - добровольная мумификация

Напишите отзыв о статье "Харакири"

Примечания

Литература

// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Ссылки

Jack Seward, Hara-Kiri: Japanese Ritual Suicide (Charles E. Tuttle, 1968)
Christopher Ross, Mishima’s Sword: Travels in Search of a Samurai Legend (Fourth Estate, 2006; Da Capo Press 2006)
- A Practical Guide (tongue-in-cheek)
- Мавзолей Дате Масамунэ - Когда он умер, двадцать его сторонников убили себя, чтобы служить ему в следующей жизни
Seppuku and «cruel punishments» at the end of Tokugawa Shogunate
The website of Samurai Author and Historian

Отрывок, характеризующий Харакири

Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.

Выбор редакции

Пицца на сковороде с сосисками и сыром на скорую руку

Пицца с сосисками готовится несложно, если есть качественные молочные сосиски или, хотя бы, нормальная вареная колбаса. Были времена,...

Торт с ежевикой Для приготовления теста потребуются ингредиенты

Для приготовления теста потребуются ингредиенты: Яйца (3 шт.) Лимонный сок (2 ч. ложки) Вода (3 ст. ложки) Ванилин(1 пакетик) Сода (1/2...

Астрологические символы в гороскопе

Планеты - являются сигнификаторами или же показателями качества энергии, той или иной сферы нашей жизни. Это ретрансляторы, принимающие и...

Аненербе: Секретный институт оккультных наук, суперсолдаты и зомби Третьего рейха

Узники Освенцима были освобождены за четыре месяца до окончания Второй мировой войны. К тому времени осталось их немного. В погибло почти...

Болезнь пика и как ее не спутать с альцгеймером Болезнь пика симптомы

Вариант сенильной деменции с атрофическими изменениями, локализующимися преимущественно в височных и лобных долях мозга. Клинически...

Нежные женщины тараса Личная жизнь тараса шевченко

Международный женский день, хоть и был изначально днем равенства полов и напоминанием, того, что женщины имеют те же права, что мужчины,...

Может ли философия изменить Влияние античности на средневековую философию

Философия оказала большое влияние на жизнь человека и общества. Несмотря на то, что большинство великих философов уже давно умерли, их...

Циклопропан: строение и структура Енантиомерия производных циклопропана

В молекуле циклопропана все атомы углерода расположены в одной плоскости.При таком расположении атомов углерода в цикле валентные углы...

Урок по химии "Сероводород

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него:...

Новое