1881 год. Россия. Выходит сборник «Праведники», в который входит сказ «Левша». А сборник печатается в журнале «Русь». Сюжет незатейлив: Александр 1 едет в Англию, где его вниманию представляют танцующую блоху. Он эту забаву покупает и привозит на Родину. Александра на троне сменяет Николай 1.

Он находит блоху, и чтобы убедиться в превосходстве русской нации, объявляет поиск того, кто бы подковал блоху. В Туле находят Левшу. Он исполняет волю государя, едет в Англию, где демонстрирует свою работу. Но, к сожалению, возвращаясь домой, Левшу убивает «зеленый змий»…

Главная мысль сказа «Левша» в том, что Николай Лесков старается пробудить в читателе доброту к людям, ко всему окружающему. Идею можно выразить пословицей: «У него шуба овечкина, а душа человечкина» или «Встречают по одежке, а провожают по уму».

Читать краткое содержание рассказа Левша Лескова

Веский совет окончен, и Александр 1 принимает решение «по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть». Его сопровождает верный слуга, донской казак, Платов. Платов не удивляется чужеземным диковинам и считает, что свое не хуже.

В Англии Александру 1 демонстрируют механическую блоху, он ее покупает и привозит в Россию. По возвращении император умирает и на престол восходит Николай 1. Ему тоже блоха нравится, но чтобы утвердить превосходство русских умельцев, отправляет Платова в Тулу сыскать мастера, чтобы тот подковал блоху. Трое умельцев вызываются сделать дело. Они благословляются походом к иконе святого Николая, а после закрываются в домике Левши и подковывают блоху. Платову секрета своего мастерства они не открывают. Поэтому Левшу привозят к императору в столицу.

Николай хочет посмотреть блоху в деле, но она не танцует. Император рассержен. Тогда он пытается обвинить Левшу в порче диковины, но тот советует посмотреть механизм в микроскоп. Эта затея заканчивается неудачей. После долгих попыток, наконец, рассматривают, что блоха подкована и мало того, Левша говорит, что на каждой подкове имя мастера выгравировано.

Левша реабилитирован. Его моют в бане и командируют в Англию свезти подарок. Левша едет. Ему предлагают остаться в Англии, но Левша не остается. Его возят по заводам. Он смотрит на то, что работники там сытые. Но больше всего ему удивительно, что старые ружья кирпичом не чистят.

Скоро Левше становится грустно, и он отправляется в обратный путь. Пока он плывет. Он заключает со шкипером пари, кто кого перепьет. Они стараются выполнить условия и допиваются до состояния «белой горячки».

В конце концов, они добираются до Петербурга, где шкипера увозят в посольство, а Левшу в больницу для неизвестных людей без документов и денег, при этом у него отбирают подарки.

Левша хочет государю доложить о результате поездки, а особенно про ружья, но не успевает сделать этого – умирает…

Хотя его английский «компаньон» пытается Левшу разыскать. Но бюрократизм дает о себе знать. Его отправляют к графу Клейнмихелю, потом к казаку Платову. Но Платов уже не на службе и отсылает английского шкипера к коменданту Скобелеву. Последний входит в положение и посылает к Левше доктора Мартын-Сольского. Но…, уже поздно.

Если бы слова о ружьях, а точнее о способах их чистки, передали государю, то, возможно, что у Крымской войны был бы другой исход…

Сегодня история эта почти позабыта. Имя Левши не помнят, но, как пишет Лесков: «хотя машины не потворствуют «аристократической удали, сами работники вспоминают о старине и своём эпосе с «человеческой душой», с гордостью и любовью».

Эта выдающаяся повесть Николая Лескова, была опубликована в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом году, и состоит она из двадцати глав.

Глава 1

Окончив свои дела государь Александр Павлович решает посетить Европу, побывать в разных странах, повидать талантов да чудес. Он был человеком дружелюбным, околесил много мест и все пытались его чем-то удивить и завлечь. В поездках всегда сопровождал его донской казак Платов. Он ни на долю не разделял восторга государя, скучал по дому и был в полной уверенности, что русские мастера ничем не хуже чужеземных творцов.

Глава 2

Царя приглашают посетить кунсткамеры. И он не долго думая берет с собой своего неизменного спутника и отправляются смотреть всякие диковины. Заходят они в огромное здание с множеством бесконечных коридоров. Англичане стали удивлять государя разными диковинами для военных обстоятельств. Он радуется всему, все ему хорошо, а Платов ни в какую, мол его казаки и без того хорошо воевали. Подают ему англичане ружьё и говорят, что оно неизвестного неподражаемого мастера. Государь охает да ахает. А донской казак достал из кармана отвертку и стал замок ковырять, отворил его, а там надпись выведена русскими буквами с именем и фамилией мастера из Тулы.

Неловко англичанам стало, а царь пожалел их. Платов был рад, что оконфузил англичан, однако не понимал жалости государя.

Глава 3

Повели тогда их в следующую комнату, поднесли подарок царю, как на первый взгляд, так на пустом подносе. Видит государь соринку одну лишь. Берет в руки ее, пытается рассмотреть, что там да как. А англичане и говорят, в мелкоскоп нужно смотреть, это металлическая блоха. К диковине этой прилагался еще маленький ключик, если ключик провернуть и им завести блоху, она тут же пустится в пляс.

Государь воспрял, возрадовался и отблагодарил англичан крупной суммой денег. Платов был возмущен, что Александр за дар еще и денег дает. А царь ему все повторял, чтобы он не влезал и не портил ему политические отношения с англичанами. Взял себе мелкоскоп в тайне от царя казак донской и поехали они домой. По дороге разговоров они практически не вели, так как каждый при своих мыслях остался. Царь был уверен, что англичанам нет равных в мастерстве и искусстве, а Платов думал про себя, что и свои мастера, что не попроси, все сумеют.

Глава 4

В России Александр умирает и подарок попадает к его жене, а та передает ее новому царю - брату покойного. Новый государь не понимает, что это такое, однако выбрасывать запрещает. Пытается поднять записи и найти хоть что-то, что подскажет о назначении этого подарка, однако поиски не дают результатов. Платов был еще жив, он узнает, что во дворце поднялась шумиха из-за металлической блохи, пришел к царю и рассказал что да и как. Платов признал, что это очень удивительная и тончайшая работа, но намекнул, что надо бы русским мастерам взглянуть на нее, может они смогут сделать еще более диковинную вещь. Государь Николай Павлович всегда был уверен в русских мастерах и поручил Платову это заняться этим делом.

Глава 5

Платов отвозит тульским мастерам блоху. Они рассматривают ее и просят время подумать, что можно сделать эдакое для государя. Платов недоволен, не любит он ждать, все ему нужно тут же и сразу. Однако все таки уезжает и обещает через две недели вернуться. Туляки клянутся, что успеют в срок и представят что-нибудь великолепное.

Глава 6

Платов покинул город. Также, вслед за ним, из него выехали и три тульских мастера, один из них был косой левша с родимым пятном на лице. Пошли они в Киевскую сторону. Возможно, людям бы показалось, что перехвалили они себя и решили сбежать от немилости царя, да еще и с его подарком. Но такие сомнения не имели оснований и были недостойны людей на которых теперь возлагалась честь нации.

Глава 7

Туляки разумные и являются очень набожным народом. Направились мастера к Мценску, где хранится древняя икона святого Николая. Отслужили они там молебен возле иконы и отправились восвояси.

Заперлись они в доме у косого Левши на все замки, закрыли все ставни на окнах и стали работать не покладая рук.
Третий день носу из дома не кажут, слышно только молотков стук.

Глава 8

Приехал Платов в Тулу с двумя казаками. Послал он их за работой. Сидит ждет и не терпится ему глянуть, что же вышло у мастеров.

Глава 9

Прибежали казаки к дому, стали двери ломить, кричат, чтоб выходили мастера. Они как раз доделывали работу и сказали, что сами принесут Платову. Вышли они из дома, идут, и один из них несет царскую шкатулку с английской блохой.

Глава 10

Подали туляки шкатулку Платову. Отворил он ее и видит, что лежит там в том же виде блоха и больше нет ничего. Мастера не захотели говорить в чем их работа заключалась, мол пусть государь сам посмотрит. Платов рассердился такому поведению и взял одного из мастеров, а именно Левшу с собой в Петербург. Подъехали они к дворцу, Платов к царю направился, а Левшу велел казакам стеречь.

Глава 11

Государь тотчас же стал блохой интересоваться. Платов ему объясняет, мол отдали ему блоху и ничего не сделали нового. Но царь не верит и просит быстрее принести ему шкатулку.

Глава 12

Смотрит царь и глазам поверить не может, лежит невидоизмененная блоха. Позвал он свою дочь любимую, чтобы она своими аккуратными тоненькими пальчиками блоху ключиком завела. Стала она ключиком крутить, а блоха не хочет в пляс пускаться.

Платов разъярился, быстрее пули выскочил на двор и стал Левшу за одежду, да за волосы трепать. Когда отпустил он мастера, тот сказал чтобы мелкоскоп взяли и через него посмотрели.

Глава 13

Государь обрадовался, он верил, что русские мастера не осрамят его. Глянул он в мелкоскоп, но так ничего не увидел. Тогда привели Левшу к нему. А Левша и говорит что, мол пяточку блохи смотреть надо. Царь глянул, засиял весь, и принялся Левшу целовать.

Царь знал, что руки отечественных мастеров и талантов не посмеют подвести его. Ведь оказывается они блоху, подаренную англичанами, подковали.

Глава 14

Все начали интересоваться и смотреть на это диво дивное. Левша промолвил, что если бы царь в мелкоскоп еще мощнее этого глянул, то увидел бы на каждой подкове имя мастера увидел. Велел царь блоху англичанам на подарок отвезти, чтоб подивились, на что русские мастера способны. И Левшу вымыли, постригли и отправили в Лондон, чтоб показал, да рассказал им русское мастерство

Глава 15

Привезли мастера Левшу, в гостиницу поселили, а шкатулку отдали куда надо. Посмотрели англичане блоху и захотели с мастером увидеться.

Четыре дня кормили, поили Левшу, да нахваливали. Убеждали у них жить остаться. Однако Левша отказался, согласился лишь погостить некоторое время.

Глава 16

Погостил Левша у англичан, на их производства посмотрел. Понравилось ему как к работникам у них относятся, все сытые, в хороших одеждах. Поблагодарил он их за гостеприимство, но захотелось ему домой на землю русскую. Дали денег ему, все как полагается и повезли в Россию. Посадили на корабль его, там Левша от скуки знакомится с полшкипером и начинают выпивать они.

Глава 17

Поддали они так, что заспорили и полшкипер от досады захотел даже Левшу с борта скинуть. Однако матросы, завидев эту картину, доложили капитану об этом действии. Затем, по его приказу, заперли их порознь и так и довезли до Петербурга.

Глава 18

Полшкипера привезли в посольский дом и сразу лечить его принялись. Ванну теплую ему сделали, пилюль надавали, положили и укутали шубами, чтоб пропотел как полагается. А Левшу бросили на пол в квартале, начали документы спрашивать, кто он и откуда. Он был слишком слаб от пьянства и от дороги тяжелой и сказать не мог ничего, плохо чувствовал себя, только постанывал. Обыскали его, деньги отобрали и в больницу отправили. Повезли по больницам, не нужен он нигде, не берут его без документов. Один подлекарь подсказал, чтоб везли его в простонародную лечебницу, где всех неизвестных умирать принимают.

В это время англичанин пришел в себя и тут же кинулся искать своего новоиспеченного русского товарища.

Глава 19

Отыскал он Левшу, практически в умирающем состоянии. Левша попросил с государем двумя словами перемолвиться. Обратился англичанин к Платову, чтоб тот помог. Однако тот уже от дел отошел и помочь не смог, посоветовал к коменданту Скобелеву обратиться. Тот в свою очередь послал к Левше русского доктора. Когда лекарь приехал, Левша был уже при смерти. Успел вымолвить только, чтоб государю русскому передали, что англичане ружья не чистят кирпичом. Сказал, чтоб и свои не чистили, а то вдруг война, а ружья будут непригодны к стрельбе. Вымолвил он это, да скончался.

Пошел лекарь к графу с этой информацией. А тот отослал его, мол не надо лезть в чужое дело. А если бы вовремя слова Левши государю передали, возможно в Крыму на войне все по-другому сложилось.

Глава 20

Сейчас это все дела уже давно прошедших лет. Таких талантов, как Левша, конечно же уже не сыщешь в Туле. Работники ценят выгоды современных механических машин, но по прежнем не забывают и частенько предаются радостным воспоминаниям.

Своим рассказом автор доносит до читателя, что нужно ценить таланты своих мастеров и относиться к людям по-человечески. Ведь обычный простой трудяга, даже умирая, беспокоится за будущее своей страны, а вышестоящие представители относятся к народу и к своей стране равнодушно и безразлично.

«Левша» или «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе».

Картинка или рисунок Левша кратко и по главам

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Шолохов Продкомиссар

  Земля – круглая, никогда не знаешь, где найдешь, а где – потеряешь. Бодягин – человек, который много испытал в своей жизни. Он был еще мальчиком, подростком, когда был изгнан из дома своим отцом. Все произошло тогда стремительно

• Краткое содержание Дочь Бухары Улицкая Людмила

  Послевоенное время. Москва. Дмитрий Иванович, врач по профессии, возвращается домой не один, а с женой. Ее имя – Аля. На вид она ухоженная, обладает восточной внешностью. Красавицу за глаза прозвали Бухарой.

• Краткое содержание Житков Про слона

  Рассказчик на корабле подплывал к индийскому берегу и все думал, какие индусы на вид и встретит ли он слонов. Когда судно причалило, мужчина был поражён увиденным: светило яркое солнце и везде были люди с темными лицами и белоснежными зубами.

• Краткое содержание Джордж Оруэлл 1984

  Роман о будущем, которое (по датам и срокам) для нас осталось уже в прошлом, все еще может быть угрозой для утопистов, мечтающих о безупречной системе, о государстве-машине

• Краткое содержание Хоббит, или Туда и обратно Толкиена

  К Бильбо приходит Гэндальф с гномами. Они берут Хоббита с собой в путешествие. Им нужно забрать сокровища у дракона Смауга.

1. После Венского конгресса Александр I путешествовал по Европе. Везде его пытались чем-нибудь удивить. Бывший с ним в поездке атаман Донского казачьего войска Платов на это всегда замечал, что и в России не хуже есть.

2. В Англии Александра I привели в «кунсткамеры». В числе показанных ему диковинок оказалась «пистоля» неизвестного мастера, которую английский адмирал «у разбойничьего атамана в Канделабрии из-за пояса выдернул». Платов у этого чуда оружейного вынул замок, а под ним обнаружил надпись: «Иван Москвин во граде Туле».

3. На следующий день Александру I поднесли в дар миниатюрную блоху из стали, которая могла танцевать, если ее завести ключиком. Хорошо разглядеть это диво можно было только в микроскоп. Подарок удивил императора. Александр I щедро наградил англичан и купил у них футляр из «цельного бриллиантового ореха», предназначенный для хранения танцующей блошки. Платов же самовольно прихватил микроскоп.

4. Вскоре Александр I скончался, а блоха оказалась у Николая I. Сначала при дворе не могли понять, для чего она нужна. Об этом узнал Платов и приехал к новому императору с докладом. Он рассказал о случившемся в Англии и пообещал найти в Туле мастеров, которые смогут превзойти англичан. Николай I, уверенный в русских людях, дал на это добро. Император велел Платову отправиться на «тихий Дон», чтобы узнать настроения местных жителей, а по пути заехать в Тулу.

5. Тульские мастера попросили оставить им блоху и уверили, что вернут ее, когда Платов будет ехать обратно в Петербург. Они пообещали «что-нибудь государеву великолепию достойное предоставить».

6. После отъезда Платова из Тулы трое оружейников ушли из города, но никто не знал, куда они отправились. Среди них был «косой левша, на щеке пятно родимое, а на висках волосья при ученье выдраны».

7. Туляки ходили в Мценск, где хранилась древняя икона св. Николая, считавшегося покровителем торгового и военного дела. Там они отслужили два молебна. Вернувшись, оружейники заперлись в доме левши и принялись за работу.

8. Возвращаясь с Дона в Петербург, Платов очень спешил. Когда он прибыл в Тулу, то от нетерпения послал к оружейникам одного за другим всех свистовых, а в придачу к ним еще и «простых людей из любопытной публики».

9. Когда послы добрались до дома левши, тульским мастерам оставалось один гвоздь забить. Пока гонцы разговаривали с оружейниками, те успели завершить работу. Они отправили послов вперед, а сами поспешили за ними, застегивая кафтаны на ходу.

10. Оружейники отдали Платову блоху, но ему не удалось понять, что они с ней сделали. Тогда атаман обвинил их в обмане. Обиженные мастера отказались рассказывать, в чем заключалась выполненная работа. Рассерженный Платов взял блоху, захватил с собой левшу, чтобы в случае чего было кому держать ответ, и покатил в Петербург.

11. Платов надеялся, что государь о блохе не вспомнит, но на прием ее принес. Николай I «был ужасно какой замечательный и памятливый», поэтому об английской диковинке спросил. Платов рассказал ему о случившемся в Туле, уверяя, что местные мастера ничего сделать не сумели. Император не поверил и попросил показать блоху.

12. Николай I позвал дочь – Александру Николаевну. У нее были тонкие пальчики, и она могла завести блоху. Оказалось, что дивное изобретение англичан больше не танцует. Разгневанный Платов побежал к подъезду, где оставил левшу, и стал его бить за то, что туляки блошку испортили. Мастер начал уверять атамана в исправности диковинки и посоветовал рассмотреть ее в самый мощный микроскоп.

13. Государь последовал совету, но ничего не заметил. Тогда позвали к нему левшу. Он сказал, что надо одну блошиную ножку под микроскоп положить. Император так и сделал. После этого Николай I обнял и поцеловал левшу. Затем государь сообщил придворным, что туляки блоху подковали.

14. Левша рассказал о работе подробнее. Если взять микроскоп получше, можно увидеть на каждой подкове имя мастера. Сам же левша делал гвоздики – их разглядеть нельзя. При этом туляки микроскопами не пользовались. Николай I велел блоху отвезти обратно англичанам с целью показать, какие в Туле умельцы живут. За границу отправили самого левшу и курьера, «который на все языки учен».

15. Как только англичане увидели поразительную работу туляков, сразу пошли к левше. Несколько дней они с ним разговаривали – просили навсегда остаться в Англии, расспрашивали о России. Левша в чужой стране жить наотрез отказался. В итоге сошлись на том, что он погостит некоторое время.

16. Изучая мастерство англичан, левша особое внимание обращал на их старые ружья. Пожив немного в Англии, запросился он домой. Левше дали денег, хорошо одели и посадили на корабль. Там ему довелось познакомиться с полшкипером, говорившим по-русски. Новые друзья заключили пари, кто кого перепьет.

17. Допились они до того, что чертей начали видеть. Несмотря на это, до Петербурга оба добрались, и спор так никто не выиграл. Англичанина повезли в посольство, «а левшу – в квартал».

18. Английского моряка быстро поставили на ноги. Левшу обобрали и отправили в «Обухвинскую больницу, где неведомого сословия всех умирать принимают», так как документов у него не было. Оклемавшийся англичанин решил отыскать русского друга.

19. Моряк быстро нашел левшу, но тот уже был при смерти. Единственное его желание – сказать пару слов императору. Англичанин побежал к графу Клейнмихелю, потом – к Платову, от него – к коменданту Скобелеву. Последний отправил к левше доктора Мартын-Сольского. Когда врач приехал, тульский мастер был совсем плох. Перед смертью он успел сказать, что англичане ружья кирпичом не чистят и нам не следует. Не дай бог начнется война, а оружие «стрелять не годится». Доктор передал слова левши графу Чернышеву, но тот его не послушал, что привело к негативным последствиям на Крымской войне.

Глава 1

Когда император Александр Павлович окончил венский совет, то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был донской казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил. И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным очень интересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: «так и так, и у нас дома свое не хуже есть,» - и чем-нибудь отведет.

Англичане это знали и к приезду государеву выдумали разные хитрости, чтобы его чужестранностью пленить и от русских отвлечь, и во многих случаях они этого достигали, особенно в больших собраниях, где Платов не мог по-французски вполне говорить; но он этим мало и интересовался, потому что был человек женатый и все французские разговоры считал за пустяки, которые не стоят воображения. А когда англичане стали звать государя во всякие свои цейгаузы, оружейные и мыльно-пильные заводы, чтобы показать свое над нами во всех вещах преимущество и тем славиться, - Платов сказал себе:

Ну уж тут шабаш. До этих пор еще я терпел, а дальше нельзя. Сумею я или не сумею говорить, а своих людей не выдам.

И только он сказал себе такое слово, как государь ему говорит:

Так и так, завтра мы с тобою едем их оружейную кунсткамеру смотреть. Там, - говорит, - такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся.

Платов ничего государю не ответил, только свой грабоватый нос в лохматую бурку спустил, а пришел в свою квартиру, велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кислярки, дерябнул хороший стакан, на дорожний складень богу помолился, буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было.

Думал: утро ночи мудренее.

Глава 2

На другой день поехали государь с Платовым в кунсткамеры. Больше государь никого из русских с собою не взял, потому что карету им подали двухсестную.

Приезжают в пребольшое здание - подъезд неописанный, коридоры до бесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном зале разные огромадные бюстры, и посредине под Балдахином стоит Аболон полведерский.

Государь оглядывается на Платова: очень ли он удивлен и на что смотрит; а тот идет глаза опустивши, как будто ничего не видит, - только из усов кольца вьет.

Англичане сразу стали показывать разные удивления и пояснять, что к чему у них приноровлено для военных обстоятельств: буреметры морские, мерблюзьи мантоны пеших полков, а для конницы смолевые непромокабли. Государь на все это радуется, все кажется ему очень хорошо, а Платов держит свою ажидацию, что для него все ничего не значит.

Государь говорит:

Как это возможно - отчего в тебе такое бесчувствие? Неужто тебе здесь ничто не удивительно?

А Платов отвечает:

Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этого воевали и дванадесять язык прогнали.

Государь говорит:

Это безрассудок.

Платов отвечает:

Не знаю, к чему отнести, но спорить не смею и должен молчать.

А англичане, видя между государя такую перемолвку, сейчас подвели его к самому Аболону полведерскому и берут у того из одной руки Мортимерово ружье, а из другой пистолю.

Вот, - говорят, - какая у нас производительность, - и подают ружье.

Государь на Мортимерово ружье посмотрел спокойно, потому что у него такие в Царском Селе есть, а они потом дают ему пистолю и говорят:

Это пистоля неизвестного, неподражаемого мастерства - ее наш адмирал у разбойничьего атамана в Канделабрии из-за пояса выдернул.

Государь взглянул на пистолю и наглядеться не может.

Взахался ужасно.

Ах, ах, ах, - говорит, - как это так… как это даже можно так тонко сделать! - И к Платову по-русски оборачивается и говорит: - Вот если бы у меня был хотя один такой мастер в России, так я бы этим весьма счастливый был и гордился, а того мастера сейчас же благородным бы сделал.

А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои большие шаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: «Это не отворяется», а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз, повернул два - замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а там на самом сугибе сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле».

Англичане удивляются и друг дружку поталкивают:

Ох-де, мы маху дали!

А государь Платову грустно говорит:

Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко. Поедем.

Сели опять в ту же двухсестную карету и поехали, и государь в этот день на бале был, а Платов еще больший стакан кислярки выдушил и спал крепким казачьим сном.

Было ему и радостно, что он англичан оконфузил, а тульского мастера на точку вида поставил, но было и досадно: зачем государь под такой случай англичан сожалел!

«Через что это государь огорчился? - думал Платов, - совсем того не понимаю», - и в таком рассуждении он два раза вставал, крестился и водку пил, пока насильно на себя крепкий сон навел.

А англичане же в это самое время тоже не спали, потому что и им завертело. Пока государь на бале веселился, они ему такое новое удивление подстроили, что у Платова всю фантазию отняли.

Туляки, люди умные и сведущие в металлическом деле, известны также как первые знатоки в религии. Их славою в этом отношении полна и родная земля, и даже святой Афон: они не только мастера петь с , но они знают, как пишется картина «вечерний звон», а если кто из них посвятит себя большему служению и пойдет в монашество, то таковые слывут лучшими монастырскими экономами, и из них выходят самые способные сборщики. знают, что туляки - народ самый выгодный, и если бы не они, то темные уголки России, наверно, не видали бы очень многих святостей отдаленного Востока, а Афон лишился бы многих полезных приношений от русских щедрот и благочестия. Теперь «афонские туляки» обвозят святости по всей нашей родине и мастерски . Туляк полон церковного благочестия и великий практик этого дела, а потому и те три мастера, которые взялись поддержать Платова и с ним всю Россию, не делали ошибки, направясь не к Москве, а на юг. Они шли вовсе не в Киев, а к Мценску, к уездному городу Орловской губернии, в котором стоит древняя икона св. Николая, приплывшая сюда в самые древние времена на большом каменном же кресте по реке . Икона эта вида «грозного и престрашного» - изображен на ней «в рост», весь одеян сребропозлащенной одеждой, а лицом темен и на одной руке держит храм, а в другой меч - «военное одоление». Вот в этом «одолении» и заключался смысл вещи: св. Николай вообще покровитель торгового и военного дела, а «мценский Никола» в особенности, и ему-то туляки и пошли поклониться. Отслужили они молебен у самой иконы, потом у каменного креста и, наконец, возвратились домой и, ничего никому не рассказывая, принялись за дело в ужасном секрете. Сошлись они все трое в один домик к левше, двери заперли, ставни в окнах закрыли, перед Николиным образом лампадку затеплили и начали работать.

День, два, три сидят и никуда не выходят, все молоточками потюкивают. Куют что-то такое, а что куют - ничего неизвестно.

Всем любопытно, а никто ничего не может узнать, потому что работающие ничего не сказывают и наружу не показываются. Ходили к домику разные люди, стучались в двери под разными видами, чтобы огня или соли попросить, но три искусника ни на какой спрос не отпираются, и даже чем питаются - неизвестно. Пробовали их пугать, будто по соседству дом горит, - не выскочут ли в перепуге и не объявится ли тогда, что ими выковано, но ничто не брало этих хитрых мастеров; один раз только левша высунулся по плечи и крикнул:

Горите себе, а нам некогда, - и опять свою щипаную голову спрятал, ставню захлопнул, и за свое дело принялися.

Только сквозь малые щелочки было видно, как внутри дома огонек блестит, да слышно, что тонкие молоточки по звонким наковальням вытюкивают.

Словом, все дело велось в таком страшном секрете, что ничего нельзя было узнать, и притом продолжалось оно до самого возвращения казака Платова с тихого Дона к государю, и во все это время мастера ни с кем не видались и не разговаривали.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Платов ехал очень спешно и с церемонией: сам он сидел в коляске, а на козлах два казака с нагайками по обе стороны ямщика садились и так его и поливали без милосердия, чтобы скакал. А если какой казак задремлет, Платов его сам из коляски ногою ткнет, и еще злее понесутся. Эти меры побуждения действовали до того успешно, что нигде лошадей ни у одной станции нельзя было удержать, а всегда сто скачков мимо остановочного места перескакивали. Тогда опять казак над ямщиком обратно сдействует, и к подъезду возворотятся.

Так они и в Тулу прикатили, - тоже пролетели сначала сто скачков дальше Московской заставы, а потом казак сдействовал над ямщиком нагайкою в обратную сторону, и стали у крыльца новых коней запрягать. Платов же из коляски не вышел, а только велел свистовому как можно скорее привести к себе мастеровых, которым блоху оставил.

Побежал один свистовой, чтобы шли как можно скорее и несли ему работу, которою должны были англичан посрамить, и еще мало этот свистовой отбежал, как Платов вдогонку за ним раз за разом новых шлет, чтобы как можно скорее.

Всех свистовых разогнал и стал уже простых людей из любопытной публики посылать, да далее и сам от нетерпения ноги из коляски выставляет и сам от нетерпеливости бежать хочет, а зубами так и скрипит - все ему еще нескоро показывается.

Так в тогдашнее время все требовалось очень в аккурате и в скорости, чтобы ни одна минута для русской полезности не пропадала.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тульские мастера, которые удивительное дело делали, в это время как раз только свою работу оканчивали. Свистовые прибежали к ним запыхавшись, а простые люди из любопытной публики - те и вовсе не добежали, потому что с непривычки по дороге ноги рассыпали и повалилися, а потом от страха, чтобы не глядеть на Платова, ударились домой да где попало спрятались.

Свистовые же как прискочили, сейчас вскрикнули и как видят, что те не отпирают, сейчас без церемонии рванули болты у ставень, но болты были такие крепкие, что нимало не подались, дернули двери, а двери изнутри заложены на дубовый засов. Тогда свистовые взяли с улицы бревно, поддели им на пожарный манер под кровельную застреху да всю крышу с маленького домика сразу и своротили. Но крышу сняли, да и сами сейчас повалилися, потому что у мастеров в их тесной хороминке от безотдышной работы в воздухе такая , что непривычному человеку с свежего поветрия и одного раза нельзя было продохнуть.

Послы закричали:

Что же вы, такие-сякие, сволочи, делаете, да еще этакою спиралью ошибать смеете! Или в вас после этого бога нет!

А те отвечают:

Мы сейчас, последний гвоздик заколачиваем и, как забьем, тогда нашу работу вынесем.

А послы говорят:

Он нас до того часу живьем съест и на помин души не оставит.

Но мастера отвечают:

Не успеет он вас поглотить, потому вот пока вы тут говорили, у нас уже и этот последний гвоздь заколочен. Бегите и скажите, что сейчас несем.

Свистовые побежали, но не с уверкою: думали, что мастера их обманут; а потому бежат, бежат да оглянутся; но мастера за ними шли и так очень скоро поспешали, что даже не вполне как следует для явления важному лицу оделись, а на ходу крючки в кафтанах застегивают. У двух у них в руках ничего не содержалось, а у третьего, у левши, в зеленом чехле царская шкатулка с аглицкой стальной блохой.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Свистовые подбежали к Платову и говорят:

Вот они сами здесь!

Платов сейчас к мастерам:

Готово ли?

Всё, - отвечают, - готово.

Подавай сюда.

А экипаж уже запряжен, и ямщик и на месте. Казаки сейчас же рядом с ямщиком уселись и нагайки над ним подняли и так замахнувши и держат.

Платов сорвал зеленый чехол, открыл шкатулку, вынул из ваты золотую табакерку, а из табакерки бриллиантовый орех, - видит: аглицкая блоха лежит там какая была, а кроме ее ничего больше нет.

Платов говорит:

Это что же такое? А где же ваша работа, которою вы хотели государя утешить?

Оружейники отвечали:

Тут и наша работа.

Платов спрашивает:

В чем же она себя заключает?

А оружейники отвечают:

Зачем это объяснять? Всё здесь в вашем виду, - и предусматривайте.

Платов плечами вздвигнул и закричал:

Где ключ от блохи?

А тут же, - отвечают. - Где блоха, тут и ключ, в одном орехе.

Хотел Платов взять ключ, но пальцы у него были куцапые: ловил, ловил, - никак не мог ухватить ни блохи, ни ключика от ее брюшного завода и вдруг рассердился и начал ругаться словами на казацкий манер.

Что вы, подлецы, ничего не сделали, да еще, пожалуй, всю вещь испортили! Я вам голову сниму!

А туляки ему в ответ:

Напрасно так нас обижаете, - мы от вас, как от государева посла, все обиды должны стерпеть, но только за то, что вы в нас усумнились и подумали, будто мы даже государево имя обмануть сходственны, - мы вам секрета нашей работы теперь не скажем, а извольте к государю отвезти - он увидит, каковы мы у него люди и есть ли ему за нас постыждение.

А Платов крикнул:

Ну, так врете же вы, подлецы, я с вами так не расстануся, а один из вас со мною в Петербург поедет, и я его там допытаюся, какие есть ваши хитрости.

И с этим протянул руку, схватил своими куцапыми пальцами за шивороток косого левшу, так что у того все крючочки от казакина отлетели, и кинул его к себе в коляску в ноги.

Сиди, - говорит, - здесь до самого Петербурга вроде , - ты мне за всех ответишь. А вы, - говорит свистовым, - теперь гайда! Не зевайте, чтобы послезавтра я в Петербурге у государя был.

Мастера ему только осмелились сказать за товарища, что как же, мол, вы его от нас так без увозите? ему нельзя будет назад следовать! А Платов им вместо ответа показал кулак - такой страшный, бугровый и весь изрубленный, кое-как сросся - и, погрозивши, говорит: «Вот вам тугамент!» А казакам говорит:

Гайда, ребята!

Казаки, ямщики и кони - все враз заработало и умчали левшу без тугамента, а через день, как приказал Платов, так его и подкатили к государеву дворцу и даже, расскакавшись как следует, мимо колонн проехали.

Платов встал, подцепил на себя ордена и пошел к государю, а косого левшу велел свистовым казакам при подъезде караулить.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Платов боялся к государю на глаза показаться, потому что Николай Павлович был ужасно какой замечательный и памятный - ничего не забывал. Платов знал, что он непременно его о блохе спросит. И вот он хоть никакого в свете неприятеля не пугался, а тут струсил: вошел во дворец со шкатулочкою да потихонечку ее в зале за печкой и поставил. Спрятавши шкатулку, Платов предстал к государю в кабинет и начал поскорее докладывать, какие у казаков на тихом Дону междоусобные разговоры. Думал он так: чтобы этим государя занять, и тогда, если государь сам вспомнит и заговорит про блоху, надо подать и ответствовать, а если не заговорит, то промолчать; шкатулку кабинетному камердинеру велеть спрятать, а тульского левшу в крепостной без сроку посадить, чтобы посидел там до времени, если понадобится.

Но государь Николай Павлович ни о чем не забывал, и чуть Платов насчет междоусобных разговоров кончил, он его сейчас же и спрашивает:

А что же, как мои тульские мастера против аглицкой нимфозории себя оправдали?

Платов отвечал в том роде, как ему дело казалось.

Нимфозория, - говорит, - ваше величество, все в том же пространстве, и я ее назад привез, а тульские мастера ничего удивительнее сделать не могли.

Государь ответил:

Ты - старик мужественный, а этого, что ты мне докладываешь, быть не может.

Платов стал его уверять и рассказал, как все дело было, и как досказал до того, что туляки просили его блоху государю показать, Николай Павлович его по плечу хлопнул и говорит:

Подавай сюда. Я знаю, что мои меня не могут обманывать. Тут что-нибудь сверх понятия сделано.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Вынесли из-за печки шкатулку, сняли с нее суконный покров, открыли золотую табакерку и бриллиантовый орех, - а в нем блоха лежит, какая прежде была и как лежала.

Государь посмотрел и сказал:

Что за лихо! - Но веры своей в русских мастеров не убавил, а велел позвать и приказал ей:

У тебя на руках персты тонкие - возьми маленький ключик и заведи поскорее в этой нимфозории брюшную машинку.

Принцесса стала крутить ключиком, и блоха сейчас усиками зашевелила, но ногами не трогает. Александра Николаевна весь завод натянула, а нимфозория все-таки ни дансе не танцует и ни одной верояции, как прежде, не выкидывает.

Платов весь позеленел и закричал:

Ах они, шельмы собаческие! Теперь понимаю, зачем они ничего мне там сказать не хотели. Хорошо еще, что я одного ихнего дурака с собой захватил.

С этими словами выбежал на подъезд, словил левшу за волосы и начал туда-сюда трепать так, что клочья полетели. А тот, когда его Платов перестал бить, поправился и говорит:

У меня и так все волосья при учебе выдраны, а не знаю теперь, за какую надобность надо мною такое повторение?

Это за то, - говорит Платов, - что я на вас надеялся и заручался, а вы редкостную вещь испортили.

Левша отвечает:

Мы много довольны, что ты за нас ручался, а испортить мы ничего не испортили: возьмите, .

Платов назад побежал про мелкоскоп сказывать, а левше только погрозился:

Я тебе, - говорит, - такой-сякой-этакой, еще задам.

И велел свистовым, чтобы левше еще крепче локти назад закрутить, а сам поднимается по ступеням, запыхался и читает молитву: «Благого царя благая мати, пречистая и чистая», и дальше, как надобно. А царедворцы, которые на ступенях стоят, все от него отворачиваются, думают: попался Платов и сейчас его из дворца вон погонят, - потому они его терпеть не могли за храбрость.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Как довел Платов левшины слова государю, тот сейчас с радостию говорит:

Я знаю, что мои русские люди меня не обманут. - II приказал подать мелкоскоп на подушке.

В ту же минуту мелкоскоп был подан, и государь взял блоху и положил ее под стекло сначала кверху спинкою, потом бочком, потом пузичком, - словом сказать, на все стороны ее повернули, а видеть нечего. Но государь и тут своей веры не потерял, а только сказал:

Привести сейчас ко мне сюда этого оружейника, который внизу находится.

Платов докладывает:

Его бы приодеть надо - он в чем был взят, и теперь очень в злом виде.

А государь отвечает:

Ничего - ввести как он есть.

Платов говорит:

Вот иди теперь сам, такой-этакой, перед очами государю отвечай.

А левша, отвечает:

Что ж, такой и пойду, и отвечу.

Идет в чем был: в опорочках, одна штанина в сапоге, другая мотается, а старенький, крючочки не застегаются, порастеряны, а шиворот разорван; но ничего, не конфузится.

«Что же такое? - думает. - Если государю угодно меня видеть, я должен идти; а если при мне тугамента нет, так я тому не причинен и скажу, отчего так дело было».

Как взошел левша и поклонился, государь ему сейчас и говорит:

Что это такое, братец, значит, что мы и так и этак смотрели, и под мелкоскоп клали, а ничего замечательного не усматриваем?

А левша отвечает:

Так ли вы, ваше величество, изволили смотреть?

Вельможи ему кивают: дескать, не так говоришь! а он не понимает, как надо по-придворному, с лестью или с хитростью, а говорит просто.

Государь говорит:

Оставьте над ним мудрить, - пусть его отвечает, как он умеет.

И сейчас ему пояснил:

Мы, - говорит, - вот как клали. - И положил блоху под мелкоскоп. - Смотри, - говорит, - сам - ничего не видно.

Левша отвечает.

Этак, ваше величество, ничего и невозможно видеть, потому что наша работа против такого размера гораздо секретнее.

Государь вопросил:

А как же надо?

Надо, - говорит, - всего одну ее ножку в подробности под весь мелкоскоп подвести и отдельно смотреть на всякую пяточку, которой она ступает.

Помилуй, скажи, - говорит государь, - это уже очень сильно мелко!

А что же делать, - отвечает левша, - если только так нашу работу и заметить можно: тогда все и удивление окажется.

Положили, как левша сказал, и государь как только глянул в верхнее стекло, так весь и просиял - взял левшу, какой он был неубранный и в пыли, неумытый, обнял его и поцеловал, а потом обернулся ко всем придворным и сказал:

Видите, я лучше всех знал, что мои русские меня не обманут. Глядите, пожалуйста: ведь они, шельмы, аглицкую блоху на подковы подковали!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Стали все подходить и смотреть: блоха действительно была на все ноги подкована на настоящие подковы, а левша доложил, что и это еще не все удивительное.

Если бы, - говорит, - был лучше мелкоскоп, который в пять миллионов увеличивает, так вы изволили бы, - говорит, - увидать, что на каждой подковинке мастерово имя выставлено: какой русский мастер ту подковку делал.

И твое имя тут есть? - спросил государь.

Никак нет, - отвечает левша, - моего одного и нет.

Почему же?

А потому, - говорит, - что я мельче этих подковок работал: я гвоздики выковывая, которыми подковки забиты, - там уже никакой мелкоскоп взять не может.

Государь спросил:

Где же ваш мелкоскоп, с которым вы могли произвести это удивление?

А левша ответил:

Мы люди бедные и по бедности своей мелкоскопа не имеем, а у нас так глаз пристрелявши.

Тут и другие придворные, видя, что левши дело выгорело, начали его целовать, а Платов ему сто рублей дал и говорит:

Прости меня, братец, что я тебя за волосья отодрал.

Левша отвечает:

Бог простит, - это нам не впервые такой снег наголову.

А больше и говорить не стал, да и некогда ему было ни с кем разговаривать, потому что государь приказал сейчас же эту подкованную нимфозорию уложить и отослать назад в Англию - вроде подарка, чтобы там поняли, что нам это не удивительно. И велел государь, чтобы вез блоху особый курьер, который на все языки учен, а при нем чтобы и левша находился и чтобы он сам англичанам мог показать работу и каковые у нас в Туле мастера есть.

Платов его перекрестил.

Пусть, - говорит - над тобою будет благословение, а на дорогу я тебе моей собственной кислярки пришлю. Не пей мало, не пей много, а пей средственно.

Так и сделал - прислал.

А самого этого мастера, - говорят, - мы сейчас хотим видеть.

Курьер их препроводил в номер, а оттуда в пищеприемную залу, где наш левша порядочно уже подрумянился, и говорит: «Вот он!»

Англичане левшу сейчас хлоп-хлоп по плечу и как ровного себе - за руки. «Камрад, - говорят, - камрад - хороший мастер, - разговаривать с тобой со временем, после будем, а теперь выпьем за твое благополучие».

Спросили много вина, и левше первую чарку, а он с вежливостью первый пить не стал: думает, - может быть, отравить с досады хотите.

Нет, - говорит, - это не порядок: и в Польше нет хозяина больше, - сами вперед кушайте.

Англичане всех вин перед ним опробовали и тогда ему стали наливать. Он встал, левой рукой перекрестился и за всех их здоровье выпил.

Они заметили, что он левой рукою крестится, и спрашивают у курьера:

Что он - лютеранец или протестантист?

Курьер отвечает:

Нет, он не лютеранец и не протестантист, а русской веры.

А зачем же он левой рукой крестится?

Курьер сказал:

Он - левша и все левой рукой делает.

Англичане еще более стали удивляться и начали накачивать вином и левшу и курьера и так целые три дня обходилися, а потом говорят: «Теперь довольно». По воды с приняли и, совсем освежевши, начали расспрашивать левшу: где он и чему учился и до каких пор арифметику знает?

Левша отвечает:

Наша наука простая: по Псалтирю да по Полусоннику, а арифметики мы нимало не знаем.

Англичане переглянулись и говорят:

Это удивительно.

А левша им отвечает:

У нас это так повсеместно.

А что же это, - спрашивают, - за книга в России «Полусонник»?

Это, - говорит, - книга, к тому относящая, что если в Псалтире что-нибудь насчет гаданья царь Давид неясно открыл, то в Полусоннике угадывают дополнение.

Они говорят:

Это жалко, лучше бы, если б вы из арифметики по крайности хоть четыре правила сложения знали, то бы вам было гораздо пользительнее, чем весь Полусонник. Тогда бы вы могли сообразить, что в каждой машине расчет силы есть, а то вот хоша вы очень в руках искусны, а не сообразили, что такая малая машинка, как в нимфозории, на самую аккуратную точность рассчитана и ее подковок несть не может. Через это теперь нимфозория и не прыгает и дансе не танцует.

Левша согласился.

Об этом, - говорит, - спору нет, что мы в науках не зашлись, но только своему отечеству верно преданные.

А англичане сказывают ему:

Оставайтесь у нас, мы вам большую образованность передадим, и из вас удивительный мастер выйдет.

Но на это левша не согласился.

У меня, - говорит, - дома родители есть.

Англичане назвались, чтобы его родителям деньги посылать, но левша не взял.

Мы, - говорит, - к своей родине привержены, и тятенька мой уже старичок, а родительница - старушка и привыкши в свой приход в церковь ходить, да и мне тут в одиночестве очень скучно будет, потому что я еще в холостом звании.

Вы, - говорят, - обвыкнете, наш закон примете, и мы вас женим.

Этого, - ответил левша, - никогда быть не может.

Почему так?

Потому, - отвечает, - что наша русская вера самая правильная, и как верили наши правотцы, так же точно должны верить и потомцы.

Вы, - говорят англичане, - нашей веры не знаете: мы того же закона христианского и то же самое евангелие содержим.

Евангелие, - отвечает левша, - действительно у всех одно, а только наши книги против ваших толще, и вера у нас полнее.

Почему вы так это можете судить?

У нас тому, - отвечает, - есть все очевидные доказательства.

А такие, - говорит, - что у нас есть , а у вас ничего, и даже, кроме одного воскресенья, никаких экстренных праздников нет, а по второй причине - мне с англичанкою, хоть и повенчавшись в законе, жить конфузно будет.

Отчего же так? - спрашивают. - Вы не пренебрегайте: наши тоже очень чисто одеваются и хозяйственные.

А левша говорит:

Я их не знаю.

Англичане отвечают:

Это не важно суть - узнать можете: мы вам сделаем.

Левша застыдился.

Зачем, - говорит, - напрасно девушек морочить. - И отнекался. - Грандеву, - говорит, - это дела господское, а нам нейдет, и если об этом дома, в Туле, узнают, надо мною большую насмешку сделают.

Англичане полюбопытствовали:

А если, - говорят, - без грандеву, то как же у вас в таких случаях поступают, чтобы приятный выбор сделать?

Левша им объяснил наше положение.

У нас, - говорит, - когда человек хочет насчет девушки обстоятельное намерение обнаружить, посылает разговорную женщину, и как она предлог сделает, тогда вместе в дом идут вежливо и девушку смотрят нетаясь, а при всей родственности.

Они поняли, но отвечали, что у них разговорных женщин нет и такого обыкновения не водится, а левша говорит:

Это тем и приятнее, потому что таким делом если заняться, то надо с обстоятельным намерением, а как я сего к чужой нацыи не чувствую, то зачем девушек морочить?

Он англичанам и в этих своих суждениях понравился, так что они его опять пошли по плечам и по коленям с приятством ладошками охлопывать, а сами спрашивают:

Мы бы, - говорят, - только через одно любопытство знать желали: какие вы порочные приметы в наших девицах приметили и за что их обегаете?

Тут левша им уже откровенно ответил:

Я их не порочу, а только мне то не нравится, что одежда на них как-то машется, и не разобрать, что такое надето и для какой надобности; тут одно что-нибудь, а ниже еще другое пришпилено, а .

Англичане засмеялись и говорят:

Какое же вам в этом препятствие?

Препятствия, - отвечает левша, - нет, а только опасаюсь, что стыдно будет смотреть и дожидаться, как она изо всего из этого разбираться станет.

Неужели же, - говорят, - ваш фасон лучше?

Наш фасон, - отвечает, - в Туле простой: всякая в своих кружевцах, и наши кружева даже и большие дамы носят.

Они его тоже и своим дамам казали, и там ему чай наливали и спрашивали:

Для чего вы морщитесь?

Он отвечал, что мы, говорит, очень сладко не приучены.

Тогда ему по-русски вприкуску подали.

Им показывается, что этак будто хуже, а он говорит:

На наш вкус этак вкуснее.

Ничем его англичане не могли сбить, чтобы он на их жизнь прельстился, а только уговорили его на короткое время погостить, и они его в это время по разным заводам водить будут и все свое искусство покажут.

А потом, - говорят, - мы его на своем корабле привезем и живого в Петербург доставим.

На это он согласился.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Взяли англичане левшу на свои руки, а русского курьера назад в Россию отправили. Курьер хотя и чин имел и на разные языки был учен, но они им не интересовались, а левшою интересовались, - и пошли они левшу водить и все ему показывать. Он смотрел все их производство: и металлические фабрики и мыльно-пильные заводы, и все хозяйственные порядки их ему очень нравились, особенно насчет рабочего содержания. Всякий работник у них постоянно в сытости, одет не в обрывках, а на каждом способный тужурный жилет, обут в толстые с железными набалдашниками, чтобы нигде ноги ни на что не напороть; работает не , а с обучением и имеет себе понятия. Перед каждым на виду висит , а под рукою стирабельная дощечка: все, что который мастер делает, - на долбицу смотрит и с понятием сверяет, а потом на дощечке одно пишет, другое стирает и в аккурат сводит: что на цыфирях написано, то и на деле выходит. А придет праздник, соберутся по парочке, возьмут в руки по палочке и идут гулять чинно-благородно, как следует.

Левша на все их житье и на все их работы насмотрелся, но больше всего внимание обращал на такой предмет, что англичане очень удивлялись. Не столь er;) занимало, как новые ружья делают, сколь то, как старые в каком виде состоят. Все обойдет и хвалит, и говорит:

Это и мы так можем.

А как до старого ружья дойдет, - засунет палец в дуло, поводит по стенкам и вздохнет:

Это, - говорит, - против нашего не в пример превосходнейше.

Англичане никак не могли отгадать, что такое левша замечает, а он спрашивает:

Не могу ли, - говорит, - я знать, что наши генералы это когда-нибудь глядели или нет?

Ему говорят:

Которые тут были, те, должно быть, глядели.

А как, - говорит, - они были: в перчатке или без перчатки?

Ваши генералы, - говорят, - парадные, они всегда в перчатках ходят; значит, и здесь так были.

Левша ничего не сказал. Но вдруг начал беспокойно скучать. Затосковал и затосковал и говорит англичанам:

Покорно благодарствуйте на всем угощении, и я всем у вас очень доволен и все, что мне нужно было видеть, уже видел, а теперь я скорее домой хочу.

Никак его более удержать не могли. По суше его пустить нельзя, потому что он на все языки не умел, а по воде плыть нехорошо было, потому что время было осеннее, бурное, но он пристал: отпустите.

Это все равно, - отвечает, - где умереть, - все единственно, воля божия, а я желаю скорее в родное место, потому что иначе я могу род помешательства достать.

Его силом не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память золотые , а для морской прохлады на поздний осенний путь дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли левшу на корабль, который в Россию шел. Тут поместили левшу в лучшем виде, как настоящего барина, но он с другими господами в закрытии сидеть не любил и совестился, а уйдет на палубу, и спросит: «Где наша Россия?»

Англичанин, которого он спрашивает, рукою ему в ту сторону покажет или головою махнет, а он туда лицом оборотится и нетерпеливо в родную сторону смотрит.

Левша спрашивает:

Такое, чтобы ничего в одиночку не пить, а всего пить заровно: что один, то непременно и другой, и кто кого перепьет, того и горка.

Левша думает: небо тучится, брюхо пучится, - скука большая, а путина длинная, и родного места за волною не видно - пари держать все-таки веселее будет.

Хорошо, - говорит, - идет!

Только чтоб честно.

Да уж это, - говорит, - не беспокойтесь.

Согласились и по рукам ударили.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Началось у них пари еще в Твердиземном море, и пили они , но шли всё наравне и друг другу не уступали и до того аккуратно равнялись, что когда один, глянув в море, увидал, как из воды черт лезет, так сейчас то же самое и другому объявилось. Только полшкипер видит черта рыжего, а левша говорит, будто он темен, как .

Левша говорит:

Перекрестись и отворотись - это черт из пучины.

А англичанин спорит, что «это морской водоглаз».

Хочешь, - говорит, - я тебя в море швырну? Ты не бойся - он мне тебя сейчас назад подаст.

А левша отвечает:

Если так, то швыряй.

Полшкипер его взял на закорки и понес к борту.

Матросы это увидали, остановили их и доложили капитану, а тот велел их обоих вниз запереть и дать им рому и вина и холодной пищи, чтобы могли и пить и есть и свое пари выдержать, - а горячего студингу с огнем им не подавать, потому что у них в нутре может спирт загореться.

Так их и привезли взаперти до Петербурга, и пари из них ни один друг у друга не выиграл; а тут расклали их на разные повозки и повезли англичанина в посланнический дом на Аглицкую набережную, а левшу - в квартал.

Отсюда судьба их начала сильно разниться.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Англичанина как привезли в посольский дом, сейчас сразу позвали к нему лекаря и аптекаря. Лекарь велел его при себе в теплую ванну всадить, а аптекарь сейчас же скатал гуттаперчевую пилюлю и сам в рот ему всунул, а потом оба вместе взялись и положили на перину и сверху шубой покрыли и оставили потеть, а чтобы ему никто не мешал, по всему посольству приказ дан, чтобы никто чихать не смел. Дождались лекарь с аптекарем, пока полшкипер заснул, и тогда другую гуттаперчевую пилюлю ему приготовили, возле его изголовья на столик положили и ушли.

А левшу свалили в квартале на пол и спрашивают:

Кто такой и откудова, и есть ли паспорт или какой другой тугамент?

А он от болезни, от питья и от долгого колтыханья так ослабел, что ни слова не отвечает, а только стонет.

Тогда его сейчас обыскали, пестрое платье с него сняли и часы с трепетиром, и деньги обрали, а самого пристав велел на встречном извозчике бесплатно в больницу отправить.

Повел городовой левшу на санки сажать, да долго ни одного встречника поймать не мог, потому извозчики от полицейских бегают. А левша все это время лежал; потом поймал городовой извозчика, только без теплой лисы, потому что они лису в санях в таком разе под себя прячут, чтобы у полицейских скорей ноги стыли. Везли левшу так непокрытого, да как с одного извозчика на другого станут пересаживать, всё роняют, а поднимать станут - ухи рвут, чтобы в память пришел. Привезли в одну больницу - не принимают без тугамента, привезли в другую - и там не принимают, и так в третью, и в четвертую - до самого утра его по всем отдаленным кривопуткам таскали и все пересаживали, так что он весь избился. Тогда один сказал городовому везти его в простонародную , где неведомого сословия всех умирать принимают.

Тут велели расписку дать, а левшу до разборки на полу в коридор посадить.

А аглицкий полшкипер в это самое время на другой день встал, другую гуттаперчевую пилюлю в нутро проглотил, на легкий завтрак съел, ерфиксом запил и говорит:

Где мой русский камрад? Я его искать пойду.

Оделся и побежал.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Удивительным манером полшкипер как-то очень скоро левшу нашел, только его еще на кровать не уложили, а он в коридоре на полу лежал и жаловался англичанину.

Мне бы, - говорит, - два слова государю непременно надо сказать.

Англичанин побежал к графу и зашумел:

Разве так можно! У него, - говорит, - хоть и шуба овечкина, так душа человечкина.

Англичанина сейчас оттуда за это рассуждение вон, чтобы не смел поминать душу человечкину. А потом ему кто-то сказал: «Сходил бы ты лучше к казаку Платову - он простые чувства имеет».

Англичанин достиг Платова, который теперь опять на укушетке лежал. Платов его выслушал и про левшу вспомнил.

Как же, братец, - говорит, - очень коротко с ним знаком, даже за волоса его драл, только не знаю, как ему в таком несчастном разе помочь; потому что я уже совсем отслужился и - теперь меня больше не уважают, - а ты беги скорее к коменданту , он в силах и тоже в этой части опытный, он что-нибудь сделает.

Полшкипер пошел и к Скобелеву и все рассказал: какая у левши болезнь и отчего сделалась. Скобелев говорит:

Я эту болезнь понимаю, только немцы ее лечить не могут, а тут надо какого-нибудь , потому что те в этих примерах выросли и помогать могут; я сейчас пошлю туда русского доктора Мартын-Сольского.

Но только когда Мартын-Сольский приехал, левша уже кончался, потому что у него затылок о парат раскололся, и он одно только мог внятно выговорить:

Скажите государю, что : пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, они стрелять не годятся.

И с этою верностью левша перекрестился и помер.

Мартын-Сольский сейчас же поехал, об этом графу доложил, чтобы до государя довести, а граф Чернышев на него закричал:

Знай, - говорит, - свое рвотное да слабительное, а не в свое дело не мешайся: в России на это генералы есть.

Государю так и не сказали, и чистка все продолжалась до самой Крымской кампании. В тогдашнее время как стали ружья заряжать, а пули в них и болтаются, потому что стволы кирпичом расчищены.

Тут Мартын-Сольский Чернышеву о левше и напомнил, а граф Чернышев и говорит:

Пошел к черту, не в свое дело не мешайся, а не то я отопрусь, что никогда от тебя об этом не слыхал, - тебе же и достанется.

Мартын-Сольский подумал: «И вправду отопрется», - так и молчал.

А доведи они левшины слова в свое время до государя, - в Крыму на войне с неприятелем совсем бы другой оборот был.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Теперь все это уже , хотя и не глубокой, но предания эти нет нужды торопиться забывать, несмотря на баснословный склад легенды и эпический характер ее главного героя. Собственное имя левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства; но как олицетворенный народною фантазиею миф он интересен, а его похождения могут служить воспоминанием эпохи, общий дух которой схвачен метко и верно.

Таких мастеров, как баснословный левша, теперь, разумеется, уже нет в Туле: машины сравняли неравенство талантов и дарований, и гений не рвется в борьбе против прилежания и аккуратности. Благоприятствуя возвышению заработка, машины не благоприятствуют артистической удали, которая иногда превосходила меру, вдохновляя народную фантазию к сочинению подобных нынешней баснословных легенд.

Работники, конечно, умеют ценить выгоды, доставляемые им практическими приспособлениями механической науки, но о прежней старине они вспоминают с гордостью и любовью. Это их эпос, и притом с очень «человечкиной душою».

1881

Примечания:

Когда император Александр Павлович окончил венский совет ... - Александр I играл главную роль на Венском конгрессе (1814-1815), завершившем войны с Наполеоном и установившем новые границы государств на основе восстановления феодальной реакции и «законной» власти старых династий.

... междоусобные разговоры ... - Здесь в смысле: разговоры между собой.

Платов Матвей Иванович, граф (1751-1818) - атаман донских казаков, генерал от кавалерии, видный деятель Отечественной войны. После заключения мира сопровождал Александра I в Лондон.

Кунсткамера - собрание редкостей, музей.

Грабоватый - вместо: горбатый.

Кизлярка - виноградная водка невысокого качества, вырабатывавшаяся в городе Кизляре на Кавказе.

Складень - складная икона, писанная на двух или трех створках.

Двухсестная - соединение слов: двухместная и сесть.

Бюстры - соединение слов: бюсты и люстры.

Балдахин - вместо: балдахин.

Аболон полведерский - вместо: Аполлон Бельведерский (знаменитая древняя статуя, хранящаяся в Риме, в Ватикане).

Буреметр - соединение слов: барометр и буря.

Мерблюзьи - вместо: верблюжьи.

Мантон - то же, что манто.

Непромокабль - вместо: непромокаемый плащ (соединение русского слова «непромокаемый» с окончанием французского прилагательного).

Ажидация - соединение существительных: ажитация (волнение, возбуждение - от франц. agitation) и ожидание.

Дванадесять язык - двенадцать народов. Этим выражением часто обозначалась армия Наполеона.

Безрассудок - соединение слов: предрассудок и безрассудство.

Мортимерово ружье . - Г. В. Мортимер - английский оружейник конца XVIII века.

Пистоля - пистолет.

... в Канделабрии... - очевидно, вместо «в Калабрии» (Калабрия - полуостров в Италии). Соединено со словом: канделябр (подставка для свечей).

... благородным бы сделал. - «Благородный» - здесь в значении: дворянин.

Сугиб - сгиб.

Сахар молво. - В 10-20-х годах XIX века в Петербурге был сахарный завод «коммерции советника и кавалера» Я. Н. Мольво.

... Бобринского завода . - Рафинадный завод графа А. А. Бобринского существовал в местечке Смела Киевской губ. с 30-х годов XIX века.

Нимфозория - соединение слов: инфузория и нимфа.

Керамида - вместо: пирамида.

... дансе танцевать . - Danser (франц.) - танцевать; здесь в значении какой-то танцевальной формы.

Мелкоскоп - соединение слов: микроскоп и мелко.

Верояция - вместо: вариация (форма классического или характерного танца, построенная на прыжковых или пальцевых движениях, длящаяся одну-две минуты).

Алексей Федотов-Чеховский - священник таганрогской соборной церкви, у которого перед смертью исповедовался Александр I.

Корешковая трубка - выточенная из корня дерева.

Жуков табак . - В 20-50-е годы большой популярностью пользовались трубочные табаки петербургской фабрики Василия Жукова.

Укушетка - вместо: кушетка.

Императрица Елисавета Алексеевна (1779-1826) - жена Александра I.

... при восходе его ... - то есть в начале царствования.

... от Аничкина моста из противной аптеки ... - то есть из аптеки против Аничкова моста (на углу Невского проспекта и набережной Фонтанки).

... тогда еще Сестрорецк Сестербеком звали . - В географических книгах XVIII и начала XIX века Сестрорецк, а также река Сестра, на которой он стоит, носят названия: Сестербек; Систербек, Сестрабек, Сестребек.

... «два девяносто верст» ... - то есть 180 верст.

Вавилоны - извилистые узоры, вычуры.

На святом Афоне ... - Афон - полуостров в Греции, на котором было множество монастырей и скитов, в том числе русских.

... собирают сборы даже там, где взять нечего . - В «Новом времени», 1882, № 2412 (от 14 ноября), Лесков поместил заметку «Печатное попрошайство», в которой обращает внимание на «недозволенное попрошайство на монастыри» - в особенности со стороны Афонского монастыря, разославшего даже печатные циркуляры «с просьбой о милостыне» и таксой за «поминовения». Ср. также рассказ «Скорость потребна блох ловить, а в делах нужно осмотрение» из цикла «Заметки неизвестного» (стр. 341 настоящего тома).

«Камнесеченная» - высеченная из камня.

Зуша - река, на которой стоит город Мценск; приток Оки.

Святитель Мир-Ликийских ... - Николай «чудотворец» (IV в.) был архиепископом в городе Миры в стране Ликии (в Малой Азии).

«Нощию» - ночью.

Свистовые - соединение слов: вестовые и свист.

... потная спираль сделалась ... - «Спираль» здесь как бы существительное от глагола «спирать» (потная спираль - спертый от пота воздух).

Форейтор - верховой кучер на передней лошади при запряжке цугом.

Пубель - очевидно, вместо: пудель.

Тугамент - вместо: документ.

Казамат - каземат (одиночная камера в крепости).

... свою любимую дочь Александру Николаевну ... - Александра Николаевна (1825-1844) - младшая дочь Николая I.

... в самый сильный мелкоскоп смотрите . - Тульские мастера до сих пор славятся мелкостью работы. Так, советский мастер-оружейник М. И. Почукаев «уместил свою подпись на одном стебельке орнамента шириной всего в 0,1 мм; она видима только в сильную лупу» (В. Ашурков. Сказ о тульском мастерстве. - В кн.: Н. С. Лесков. Сказ о тульском косом левше, Тула, 1948, стр. 14).

Озямчик - азям, крестьянская верхняя долгополая одежда.

Граф Кисельвроде - граф Нессельроде Карл Васильевич (1780-1862), в 1822-1856 годы - министр иностранных дел.

«Ай люли - се тре жули» . - Cest très joli (франц.) - это очень мило.

Студинг - соединение слов: пудинг и студень.

Публицейские - соединение слов: публичные и полицейские.

Клеветон - соединение слов: фельетон и клевета.

Симфон - вместо: сифон (бутылка с краном для газированной или минеральной воды).

Ерфикс (франц. air fixe - твердый вид) - отрезвляющее средство, подбавляемое к воде.

... и боготворные иконы и гроботочивые главы и мощи ... - вместо: и чудотворные иконы я мироточивые (якобы источающие благовонное миро) главы и мощи.

Грандеву - вместо: рандеву (франц. rendez-vous - любовное свидание).

... но руках какие-то ногавочки. Совсем точно обезьяна-сапажу - плисовая тальма . - Ногавки - носки. Сапажу - род обезьян с коротким густым мехом. Тальма - длинная накидка без рукавов. Плис - хлопчатобумажная ткань, похожая на бархат.

Щиглеты - вместо: штиблеты.

С бойлом - с боем, с побоями.

Долбица умножения . - Долбица - соединение слов: таблица и долбить.

Твердиземное море - вместо: Средиземное.

Часы с трепетиром . - Трепетир - соединение слов: репетир (механизм в карманных часах, отбивающий время при нажатии особой пружины) и трепетать.

... под презент сядет ... - Презент (подарок) здесь вместо: брезент.

Буфта - вместо: бухта.

Полшкипер - вместо: подшкипер - помощник шкипера.

Парей - вместо: пари.

... до рижского Динаминде ... - Дюнамюнде, с 1893 года Усть-Двинск, ныне Даугавгрива - порт в устье Западной Двины.

Мурин - негр.

... на холодном парате ... - Парат - вероятно, вместо парадное крыльцо.

Подлекарь - лекарский помощник, фельдшер.

Обухвинская больница - вместо: Обуховская.

... курицу с рысью ... - вместо: курицу с рисом.

Клейнмихель Петр Андреевич, граф (1793-1869), с 1842 по 1855 год - главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями.

... полную пуплекцию получил ... - Пуплекция вместо: апоплексия (удар, паралич).

Скобелев Иван Никитич (1778-1849) - генерал, с 1839 года комендант Петропавловской крепости.

... доктора из духовного звания... Мартын-Сольского . - Сольский Мартын Дмитриевич (1798-1881) был врачом при гвардейских полках, петербургским штадт-физиком, членом медицинского совета министерства внутренних дел. Сын священника.

... у англичан ружья кирпичом не чистят... - А. H. Лесков сообщает о беседах Н. С. Лескова летом 1878 года с H. E. Болониным, помощником начальника Сестрорецкого оружейного завода: «Николай Егорович рассказывал... о варварском обращении с огнестрельным оружием при «Павловичах», когда... ружья чистились толченым кирпичом или песком и снаружи и снутри... Все это пригодилось «Левше», в патриотической горячности до последней минуты жаждавшему довести до царя, чтобы ружей кирпичом не драли, а берегли бы их смазанными» (А. Лесков. Жизнь Николая Лескова, стр. 373-374).

Чернышев Александр Иванович (1786-1857) - с 1826 года граф, с 1841 года светлейший князь; в годы с 1827 по 1852 - военный министр.

Плезирная трубка (франц. plaisir - удовольствие) - здесь вместо: клистирная трубка.

... «дела минувших дней» и «преданья старины» ... - неточная цитата из (начало песни первой).

Тема патриотизма часто поднималась в произведениях русской литературы конца XIX века. Но только в рассказе «Левша» она связана с мыслью о необходимости бережного отношения к талантам, облагораживающим лицо России в глазах других стран.

История создания

Рассказ «Левша» впервые начал публиковаться в журнале «Русь» №№ 49, 50 и 51 с октября 1881 года под названием «Сказ о тульском Левше и о стальной блохе (Цеховая легенда)». Идеей для создания Лесковым произведения послужила известная в народе прибаутка о том, что англичане блоху сделали, а русские ее «подковали, да назад отослали». По свидетельствам сына писателя, его отец проводил лето 1878 года в Сестрорецке, в гостях у оружейного мастера. Там он в разговоре с полковником Н. Е. Болониным, одним из служащих местного оружейного завода, выяснял происхождение прибаутки.

В предисловии автор написал, что он только пересказывает известную среди оружейников легенду. Этот известный прием, использованный когда-то Гоголем и Пушкиным для придания особой достоверности повествованию, в данном случае сослужил Лескову плохую службу. Критики и читающая публика буквально приняли слова писателя, и впоследствии ему пришлось особо объяснять, что он все-таки является автором, а не пересказчиком произведения.

Описание произведения

Рассказ Лескова жанрово наиболее точно было бы назвать повестью: в нем представлен большой временной пласт повествования, есть развитие сюжета, его завязка и завершение. Рассказом писатель назвал свое произведение видимо для того, чтобы подчеркнуть особую «сказительную» форму повествования, использованную в нем.

(Император с трудом и интересом рассматривает подкованную блоху )

Действие рассказа начинается в 1815 году с поездки императора Александра I с генералом Платовым в Англию. Там русскому царю вручают подарок от местных мастеров - миниатюрной работы стальную блоху, которая умеет «усиками водить» и «ножками перебирать». Подарок предназначен был показать превосходство английских мастеров над русскими. После смерти Александра I подарком заинтересовался его преемник Николай I и потребовал найти мастеров, которые бы были «никого не хуже», Так в Туле Платовым были призваны три мастера, среди них Левша, которые сумели подковать блоху и на каждой подкове имя мастера выставить. Левша же свое имя не оставил, потому что гвоздики выковывал, а «там уже никакой мелкоскоп взять не может».

(А вот ружья при дворе чистили всё по-старинке )

Левша был отправлен в Англию с «подкованной нимфозорией», чтобы там поняли, что «нам это не удивительно». Англичане были поражены ювелирной работой и пригласили мастера остаться, показали ему все, чему научены. Все Левша и сам умел делать. Поразило его только состояние ружейных стволов - их не чистили толченым кирпичем, поэтому точность стрельбы из таких ружей была высокой. Левша стал собираться домой, ему надо было срочно рассказать о ружьях Государю, а то «храни бог войны, они стрелять не годятся». От тоски Левша всю дорогу пил с английским другом «полшкипером», заболел и по приезде в Россию оказался при смерти. Но до последней минуты жизни пытался донести до генералов секрет чистки ружей. А если бы довели слова Левши до Государя, то, как пишет

Главные герои

Среди героев рассказа есть вымышленные и есть реально существовавшие в истории личности, среди которых: два российских императора, Александр I и Николай I, атаман Войска Донского М. И. Платов, князь, агент русской разведки А.И. Чернышев, доктор медицины М. Д. Сольский (в рассказе - Мартын-Сольский), граф К. В. Нессельроде (в рассказе - Кисельвроде).

(Левша "безымянный" мастер за работой )

Главный герой - оружейных дел мастер, левша. Имени у него нет, только мастеровая особенность - работал он левой рукой. У лесковского Левши был прототип - Алексей Михайлович Сурнин, работавший оружейником, бывший на учебе в Англии и передавший после возвращения секреты дела русским мастерам. Не случайно автор не дал герою собственное имя, оставив нарицательное- Левша один из изображенных в разных произведениях тип праведника, с их самоотреченностью и жертвенностью. Личность героя имеет ярко выраженные национальные черты, но типаж выведен общечеловеческим, интернациональным.

Недаром единственный друг героя, о котором рассказано - представитель другой национальности. Это моряк с английского судна Полшкипер, сослуживший своему «камраду» Левше плохую службу. Чтобы рассеять тоску русского друга по родине Полшкипер заключил с ним пари, что перепьет Левшу. Большое количество выпитой водки и стало причиной болезни, а затем и смерти тоскующего героя.

Патриотизм Левши противопоставлен ложной приверженности интересам Отечества других героев рассказа. Император Александр I конфузится перед англичанами, когда Платов указывает ему, что и русские мастера могут делать вещи не хуже. У Николая I чувство патриотизма замешано на личном тщеславии. Да и самый яркий «патриот» в рассказе Платов таковым является только за границей, а приехав на родину, становится жестоким и грубым крепостником. Русским мастерам он не доверяет и боится, как бы они работу английскую не испортили и бриллиант не подменили.

Анализ произведения

(Блоха, подкованная Левшой )

Произведение отличается жанровым и повествовательным своеобразием. Оно напоминает по жанру русский сказ, основанный на легенде. В нем много фантазии и сказочности. К сюжетам русских сказкок есть и прямые отсылки. Так, император прячет подарок сначала в орешек, который кладет затем в золотую табакерку, а последнюю, в свою очередь, прячет в дорожную шкатулку, почти так же, как прячет сказочный Кащей иглу. В русских сказках цари традиционно описаны с иронией, как и в рассказе Лескова представлены оба императора.

Идеей рассказа становится судьба и место в государстве талантливого мастера. Все произведение пронизано мыслью, что талант в России беззащитен и не востребован. В интересах государства поддерживать его, оно же грубо губит талант, как будто это никому не нужный, повсеместно распространенный сорняк.

Другой идейной темой произведения стало противопоставление настоящего патриотизма народного героя тщеславию персонажей из высших слоев общества и самих правителей страны. Левша любит свое отечество самоотверженно и горячо. Представители знати ищут повод гордиться, но не дают себе труда сделать жизнь страны лучше. Это потребительское отношение и приводит к тому, что в конце произведения государство теряет еще один талант, который был брошен в жертву тщеславию сначала генерала, потом императора.

Рассказ «Левша» дал литературе образ еще одного праведника, теперь уже на мученическом пути служения русскому государству. Своеобразие языка произведения, его афористичность, яркость и точность формулировок позволили разобрать рассказ на цитаты, которые разошлись в народе.